Наёмник «Мехавоин» и монахиня КомСтара — Сцена 1 по 3

[General Bison]

Наёмник «Мехавоин» и монахиня КомСтара — Сцена 1
Любовь с первого взгляда

Примечания аналитической группы ComStar:
Старков ведёт аудиодневник и, как многие разведчики, имеет привычку тайно записывать свои разговоры. Мы получили доступ к его устройству. Поскольку содержание записи совпадает с тем, что мы видели в ресторане, а Старков вывел из строя наш микрофон, оставив нас без аудиосигнала, мы объединили видео с его собственной записью и комментариями, которые дают представление о его характере. Далее следует отредактированная расшифровка и автоматическое описание видеоразговора в скобках (). Он анализируется нашим лингвистом и доступен по запросу.

Местоположение:
Перехваченный аудиодневник Старкова: Нова-Самос, столица, Кирхбах, военный округ Расальхаг, Союз Драконис
Дата: 14.09.3024
Рассказчик: (голос Старкова)

---
[h]ДИКТОР:[/h]
(голос Старкова)

Я записываю эту заметку на английском, потому что мне нужно попрактиковаться перед сегодняшним днём. Я давно не говорил на этом языке.

Я не помню, чего ожидал от этого пограничного мира на краю Периферии, но точно не думал, что влюблюсь.

Когда я напишу Вере, она скажет, что я говорил то же самое о Веспер, экзотической танцовщице со змеями из «Цирка удовольствий Канопуса», несколько лет назад. Но тогда это было скорее вожделением. Вера снова оказалась права. Но на этот раз всё по-другому. Клянусь!

Сегодня утром я отправился на базу Отрядов народной самообороны, одетый в свой лучший гражданский костюм — пиджак без рукавов от Steiner с отворотами и шёлковым галстуком. Это не местная мода, особенно здесь, в Драконьем королевстве, и на меня несколько раз оглянулись. Но это всё, что у меня есть. Местный командир Драконидов посоветовал мне одеться как гражданскому и идти одному, без телохранителей, чтобы не привлекать внимания шпионов-сепаратистов из Расальхаге. Они не осмелятся напасть на объект «КомСтар», но чем меньше людей будет знать о новых наёмниках на планете, тем лучше. Теперь вернёмся к тому, что я увидел, когда прибыл...

Это была любовь с первого взгляда. Когда я увидел её лицо и золотистые волосы, освещённые, словно ореолом, резким солнечным светом Кирхбаха, проникавшим сквозь поляризационные окна приёмного зала, она показалась мне ангелом в белом одеянии, ангелом, спустившимся на землю из витражного окна средневекового собора.

Я целую вечность видел только её лицо, не обращая внимания ни на что другое, пока в очереди не осталось никого, кроме неё. Тогда я начал неуклюже, как «Мех» с заблокированными приводами ног, приближаться к ней, сокращая расстояние и любуясь её чертами, которые становились всё крупнее, как мишень в прицеле.

«Фиксация на цели» случалась со мной и раньше. Но с женщиной такое происходит впервые.

И какая женщина! Женщина! Лучшие хромосомы всей Внутренней Сферы, Периферии и за её пределами!

Я не знаю, почему это произошло, но моё сердце бешено колотилось, ноги дрожали, а голова кружилась, как вышедший из-под контроля гироскоп «Меха», и я не испытывал такого страха и волнения со времён скал Лорика.

Однако, когда я вошёл в это помещение, я, должно быть, выглядел как куританский штурмовик под действием «ХимКуража» — с расширенными зрачками и пустым выражением лица. Но каким-то образом мне удалось полностью раскрыть свой шарм и снова сказать все правильные слова, которые нравятся женщинам, даже если половина из них была клише, а остальные звучали невнятно.

Клянусь кровью Блейка! Мне стоило огромных усилий произнести эти слова на полузабытом английском, медленно и внятно, медленнее, чем робот-горожанин на бегу. Должно быть, я выглядел как умственно отсталый, а может, она приняла меня за одного из коренных финнов этой планеты, которые говорят медленнее, чем движется ледник. Спустя тысячу лет и четыреста световых лет от Терры и финских зим они по-прежнему говорят так, будто половина их нейронов заморожена с рождения.

Я старался казаться спокойным, но меня прошиб пот. Было ещё хуже из-за того, что я с трудом понимал этот акцент. Ирландский? Голос был таким мелодичным, таким приятным, но его было так же трудно понять, как переговоры по рации со статическими помехами на частоте с помехами, пока я не привык к нему и не стал угадывать, что она говорит, по движению её губ, хотя, конечно, говорил в основном я.

Но каким-то образом я преодолел языковой барьер с изяществом и ловкостью боевого робота, пробивающегося сквозь кирпичную стену, и сказал то, что чувствовал, чувствуя то, что говорил, разрушая каждую линию обороны, которую она выстраивала.

Я видел, как в этих голубых глазах промелькнула вся радуга эмоций; они напомнили мне цвет неба над Мирой в сумерках, когда я был ребёнком, и это очаровательное личико меняло выражение, как ракета, попадающая в цель, пока я продолжал осыпать её комплиментами и намёками. Любопытство, удивление, шок, замешательство, смущение, эмоции — а когда она не смогла удержать зрительный контакт и скромно опустила глаза, краснея, как ИК-вспышка на визоре, когда вы попадаете в зону охлаждения термоядерного реактора. Тогда я понял, что победил.

Я ей нравлюсь! После этого оставалось только назначить свидание.

Наверное, я перестарался. Если вы понравились женщине с первых секунд знакомства, то всё, что вы скажете, вызовет у неё смех и подстегнёт возбуждение.

Когда я уходил, у меня подкосились ноги, и мне пришлось сесть на скамейку в парке и закурить, чтобы успокоиться. Это странно. Когда я служил в пехоте, один из моих помощников — давно покойный бедняга Деррик, я его хорошо знал — однажды нёс меня на спине на Солярисе, когда я был ранен…

В Менкалине, до того как я купил ферму, он говорил, что солдаты меня уважали. Что я всегда был спокоен и никогда не паниковал в бою, а приказы отдавал скучающим тоном сержанта по снабжению, читающего инвентаризационную опись. Что я был холоден, как сухой паёк. Старков, холоден, как ледяной корабль. Самый хладнокровный ублюдок за пределами кладбища…

«Полярный медведь» — так меня теперь называют друзья. «Воин-механоид без страха и упрёка». Храбрый среди храбрых…

Если бы они только знали правду! И лучше бы им никогда не узнать.

Врач из Канопуса сказал, что это из-за того, что мои надпочечники вырабатывают слишком много норадреналина или чего-то в этом роде.

Вот почему я споконен в бою, когда ситуация становится критической, но когда всё заканчивается, я дрожу, как поднос с желе в руках контуженого ветерана в столовой. Я был таким.

Что ж, в своё время я видел много людей с «нормальными» гормонами, которые замирали посреди перестрелки. Большинство из них после этого не двигались, просто стояли на месте. Очень неподвижно.

Думаю, я оставлю свои гормоны в покое. Гиперсексуальность и всё такое. И я говорю это не потому, что это плохо.

Алина. Так её зовут. Всё, что у меня есть, — это её имя и обещание, что мы встретимся сегодня вечером. На этой планете нет сети, так как серверный центр был уничтожен во время атаки Штайнера два года назад. Я должен сообщить капитану Висконти, что сегодня он за главного и что он должен продолжать тренировки и ремонт... к чёрту всё это, власть — это искусство делегирования обязанностей.

И у меня куча обязанностей размером с десантный корабль Overlord DropShip, которые нужно делегировать. Теперь это его работа. Сегодня я беру выходной. В конце концов, я же командир!

Я так взволнован, что не могу перестать смеяться и разговаривать сам с собой. Наверняка слуги уже говорят: «Герр Старков снова напился сегодня утром, сумасшедший ублюдок».

Я бы отшлёпал их за такую наглость!

На этой ноте командир гарнизона Драконис сказал:

«Майор Старков. Я предлагаю вам каждый день, возвращаясь домой, наносить своим слугам несколько ударов бамбуковой палкой. Вы не будете знать, что они натворили, но они будут точно знать, за что их наказывают».

Нет, лучше позвать их, принять ванну, отгладить новую парадную форму Куриты, достать футляр для медалей, начистить сапоги и вызвать парикмахера — мне нужно подстричься. Чёрт, я забыл… цветы. Женщины любят цветы. Что ещё? Пусть служанка сходит и купит их на рынке. Нет, город далеко. Я сам куплю их перед свиданием.

Теперь, когда я об этом думаю, что я буду делать, если Алина появится? Эта девушка не гейша!

Кто она? Имя? Иллюзия? Тень вымысла?

Боже мой! О чём я только думаю? Во что я ввязываюсь?

Вера права. Сколько раз она говорила мне, что мне нужно остепениться и найти хорошую женщину?

Есть старое армейское правило:

«Лейтенанты не могут жениться. Капитаны могут. Майору следует. Полковнику необходимо».

Исключений не так много.

Она — та самая. Третий раз — счастливый. Всё остальное было бы грязным и неприличным.

Не облажайся, Виктор. Не допускай перегрева боеприпасов.

Мне правда нужно перестать вести эти записи в стиле потока сознания.

Пора собираться.

Конец расшифровки

Posted after 8 minutes 31 second:
Наёмник «Мехавоин» и монахиня КомСтара — Сцена 2
Встречаемся у Рика

Дата: 14.09.3024
Рассказчик: (голос Старкова)

---
(глубокий вдох, вздох)

С чего начать… сосредоточьтесь.

Отчёт о боевых действиях: место, время столкновения, участвовавшие подразделения, результаты, потери, ущерб.

Я ждал её в ресторане — самом красивом месте, которое я смог найти в этом городе. Это было что-то вроде исторической реконструкции в стиле Габсбургов XX века. По крайней мере, лучше, чем барокко Куриты. Я выбрал самое дорогое место в городе. Ресторан при отеле я исключил — она могла бы обидеться, если бы я дал ей понять, что думаю только о том, как бы затащить её обратно в номер... даже если это правда! Но когда я пришёл туда, то подумал, что нужно было выбрать более уединённое, романтичное место... Я слишком стар для этой игры и почти всё забыл.

Я слишком торопился, чтобы не опоздать, но на дороге образовалась пробка — улицу перекрыл сломавшийся электрогрузовик, и конные экипажи не могли объехать его. Я приехал на двадцать минут раньше. Я не осмелился заказать напиток, боясь испачкать свою белую тунику, поэтому сидела как дура, пила охлажденную минеральную воду и нервно курила сигару, чувствуя, что все смотрят на меня, на букет роз и на пустое место — насмехаются надо мной за то, что я не пришла.

Ожидание — всегда самое сложное. Когда начинается стрельба, становится не так страшно.

Но она пришла вовремя. Женщина, которая приходит вовремя! Теперь я знаю, что ад замёрз и Войны за наследство закончились. Когда же закончатся чудеса?

Когда она вошла и сняла плащ, её волосы рассыпались золотым каскадом — совсем как в тот раз, когда я впервые увидел её за стойкой в HPG. Затем она посмотрела в мою сторону, и наши взгляды снова встретились.

Как ни странно, она выглядела напуганной. Она смотрела на меня, как пехотинец, которого вот-вот растопчет боевой робот, — казалось, что это длилось долго, но на самом деле это было всего несколько секунд. Поколебавшись и помявшись, она взяла себя в руки и подошла к моему столику.

Когда я увидел её, моё сердце забилось чаще, но по её реакции я понял, что что-то не так. Я почувствовал знакомое ощущение — сердце колотится, кровь стынет в жилах, внутри всё холодеет, — как будто Смерть положила руку тебе на плечо и в кровь хлынул адреналин. Я должен был быть взволнован и возбуждён. Так и было. Но я также боялся.

Наконец-то она пришла, и я боялся её потерять.

В развевающихся белых одеждах она пересекла барную стойку — не шла, а скользила, парила, как десантный корабль на последнем этапе захода на посадку. Издалека она выглядела безупречно — силуэт дамы в бальном зале дворца Марик на Атреюсе. Вблизи она казалась миражом — слишком совершенным, созданным для того, чтобы ослеплять издалека и заставлять гадать, что реально, а что нет.

Я был так потрясён и мне было так плохо, что я ни о чём не думал. Поддавшись рефлексу, я встал, оставив цветы на столе, и перед ней... я вытянулся по стойке смирно и щёлкнул каблуками, как на смотре полка!

Вера мне не поверит, когда я ей это расскажу.

Потом я осознал свою ошибку. Не зная, стоит ли пожимать ей руку или кланяться, как это делают драки, я поклонился и поцеловал её руку, как русский офицер в сцене бала из «Войны и мира».

— Позвольте мне, мадемуазель.

Она посмотрела на меня с недоумением и, прежде чем я успел извиниться, улыбнулась. Она собрала складки своего халата и сделала реверанс — как боевой робот, разминающий колени перед приземлением на прыжковые двигатели. Её юбка сложилась, как купол шёлкового парашюта, и она склонила голову.

Затем я понял, что только что — случайно — отвесил ей придворный поклон Штайнера или что-то в этом роде и что она поклонилась мне в ответ.

Она была дамой из высшего общества, а не простым клерком ComStar.

Вот чего мне не хватало, когда я поднимался по карьерной лестнице и не учился в нормальной военной академии, — всех этих белых перчаток и бального этикета. Я пытаюсь подражать, но для меня это неестественно. Может, позже я попрошу Висконти дать мне несколько уроков.

Ну, только не уроков танцев!

Сейчас я воспроизвожу запись, которую сделал в ресторане.

Конец устного повествования. Начинается воспроизведение.
(Транскрипция в процессе: см. прикреплённый перехваченный ROM-файл с обменом сообщениями в ресторане.)


Наёмник «Воин в мехах» и монахиня КомСтара — Сцена 3-1
«Поэт-воин»



ЗАМЕТКИ АНАЛИТИЧЕСКОЙ ГРУППЫ COMSTAR:
Старков ведёт аудиодневник, что является стандартной практикой для сотрудников разведки, и тайно записывает разговоры. Мы получили доступ к его устройству и объединили его аудиозапись с видео из ресторана после того, как он вывел из строя наш микрофон, лишив нас возможности использовать звук. Его рассказ даёт представление о его характере. Ниже приведена отредактированная расшифровка. Анализ языка тела доступен по запросу.

Примечание: замечание Старкова о наряде торговца привело к обновлению страницы 160 в готовящемся к публикации «Справочнике Дома Курита» (публикация 3025).

ПЕРЕХВАЧЕННЫЙ АУДИОКНИЖКА: СТАРКОВ
КЛАССИФИКАЦИЯ: УРОВЕНЬ VI / ПРОТОКОЛ ROM 044-KB
ДАТА: 14.09.2025
МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ: Ресторан, Новый Самос, Столица, Кирхбах, Военный округ Расальхаг, Объединение Драконис.
Рассказчик: Виктор Старков

---

Я задумался о том, почему у неё такой странный, удивлённый, нет, испуганный взгляд — и не случилось ли со мной что-то неладное.

Прежде чем войти, я остановился в коридоре и посмотрел на себя в зеркало, как солдат на параде. Я не смотрелся в зеркало много лет и изо всех сил старался не смотреть на своё лицо. Мне показалось, что я выгляжу достаточно эффектно: белая парадная форма Объединения Драконис с оранжевой отделкой, начищенные до блеска серебряные погоны, чёрные брюки для верховой езды с красными лампасами, заправленные в остроносые красные сапоги. Признаю, стрижка не совсем соответствует нынешней моде на длинные волосы: выбрита по бокам и на затылке, а сверху длинная, как в прошлом, но седых волос пока нет. Но она уже видела меня сегодня утром, и я знал, что на моей тунике нет пятен, так почему же она смотрела на меня так, будто у меня выросли рога и клыки?

Солнце Кирхбаха начало медленно клониться к закату, но по-прежнему ярко светило в верхние окна своим жёстким белым светом. Звезда казалась больше, чем когда-либо казалось Солнце на Терре, и отбрасывала интенсивный холодный свет, из-за которого всё вокруг казалось слишком чётким. Даже смягчённое плотными бархатными шторами, оно всё равно проникало в комнату, рассеиваясь золотым светом с лёгким голубоватым оттенком.

Внутри, в столовой, было темно, тишину нарушали лишь приглушённые голоса и изредка звон бокалов. Алина сидела напротив, молодая и сияющая, в белом халате ComStar, а её светлые волосы переливались в приглушённом свете, как полированное золото.

— С вами всё в порядке, сэр? У вас такой вид, будто вы увидели привидение! — сказала она неуверенным голосом и с неуверенной интонацией.

— Нет, не призрак, — сказал я ей. — Ты похожа на валькирию, которая пришла забрать души воинов с поля боя.

Она слегка рассмеялась. — Как в «Вагнере»! Поэтично и меланхолично. Тогда взбодрись — ты ещё не умер... пока!

— Это угроза?

— Зависит от того, как вы поведёте себя на этом первом свидании, Herr Offizier

— Ах! Я забыл — я принёс тебе эти цветы! — я неловко потянулся за букетом, который держал под столом. Я поднял его слишком быстро и чуть не опрокинул стаканы с водой. Один из них зазвенел. Она быстро среагировала и поставила его вертикально, не пролив ни капли.

— Danke, они прекрасны! Отличное начало, Mein Herr!

— Если свидание пройдёт плохо, можешь положить их мне на могилу.

Она снова рассмеялась, тепло и звонко. — Ты такой драматичный!

Когда я отодвинул для неё стул, чтобы предложить сесть, она двигалась, как балерина на сцене, подбирая полы своего одеяния, словно космический корабль, сворачивающий солнечный парус. Да, леди высокого класса. Реверансы, уроки балета и что ещё?

— Выпьем! — сказал я, поднимая бокал. — За выпивку!

Затем появился усатый официант — молчаливый и расторопный, в безупречной черно-золотой ливрее, как лакей при дворе Габсбургов, — и принял наш заказ, не тратя времени даром. Два местных австрийских сорта пива: тёмное — мне, светлое — ей. Когда он ушёл, между нами повисло недолгое молчание — не неловкое, а настороженное.

Она больше не выглядела напуганной или неуверенной. Я видел, что ей понравились розы. Теперь она выглядела настороженной. Я вглядывался в её лицо. Голубые глаза — слегка раскосые. Высокие скулы, белая фарфоровая кожа, тщательно оберегаемая от палящего солнца, — белая, как свеча. А волосы — словно золотое руно, в котором отражается свет люстры.

Милый вздёрнутый носик, чувственные губы, обнажающие зубы, слишком белые, слишком идеальные, чтобы быть настоящими, как у меня. Она не была похожа на Светлану, у неё были другие волосы и лицо, и она была ниже ростом, но она напоминала мне женщин Тиконова. Возможно, именно поэтому я был очарован ею. Возможно, она была уроженкой этой планеты. Но не немкой, а, может быть, нордической жительницей Расальхага. Возможно, я слишком долго смотрел на неё, поэтому я опустил взгляд на её руки — единственную видимую часть её тела. Маленькие, изящные руки с ухоженными острыми ногтями. Не руки рабочего или человека, печатающего на клавиатуре. Затем я встретился с ней взглядом и открыл огонь:

— Приятно познакомиться, Алина, — сказал я. — Ты двигаешься, как отражение в воде, как будто на тебе платье со звёздами...

— Как поэтично! Ты репетировал эту реплику перед нашим свиданием? — с довольным, но подозрительным видом. Не очень. Неплохо.

—...но я также видел, что ты испугалась, когда увидела меня.

— О... Я был... удивлён. Я не ожидал увидеть тебя в форме. Раньше в HPG ты носил стильный деловой пиджак Steiner...

— А кем ты меня считал?

— С такими-то сладкими речами? Страховой агент... или, может быть, мошенник.

— Обещания и уловки. То же, что и в солдатском деле, да? Сунь Цзы сказал: «Всякая война основана на обмане».

— Ну вот, опять ты за своё — вечно ты со своими словечками. Так ты военный? Самурай из Куриты?

— Нет. Не самурай. Ронин.

— Извините, я не говорю по-японски.

— Человек эпохи Возрождения. Кондотьер.

— Ach, du meinst, wie ein Landsknecht? — Немец? Но не австриец, не местный. Лиранский Hochdeutsch.

— Без Plüderhosen , да.

Она звонко рассмеялась. — Не это я представляла, когда ты сказал «человек эпохи Возрождения»! Пытаюсь представить тебя в таком наряде — Nein, лучше не надо. Так… ты наёмник?

— Да. Наёмник. Но не просто наёмник — больше, чем просто наёмник. Как человек эпохи Возрождения, я владею мечом и словом, как сказал Дон Кихот в своей речи.

— А я твоя Дульсинея?

— Дульсинея была плодом воображения. Ты — настоящая. Кровь с молоком. Кровь с молоком. Щёки как розы и… ну, ты понимаешь.

— Это... прекрасно. Я никогда раньше не слышал, чтобы это было сказано так. Плод воображения? Теперь цитируешь Шекспира? Что ты вообще читаешь?

Я взял столовый нож и, приняв театральную позу, поднял его над головой.
— Это кинжал, который я вижу перед собой, рукоятью к моей руке? Давай, я возьму тебя...

— Nein! Только не «Шотландскую пьесу», пожалуйста! — Она снова рассмеялась, запрокинув голову и расслабив плечи. — Ты такой забавный. И говоришь странно. Ты откуда?

— Во многих разных местах.

— Я имею в виду, что твой акцент в английском... уникален. У меня донеголский ирландский акцент из Содружества. — А, вот почему я не мог тебя понять. Это как австрийский акцент в немецком, почти другой язык.

— Я знаю основные акценты Внутренней Сферы. А вы?

— Отец говорил на корнуоллском диалекте английского из Сент-Айвса. Русский — мой родной язык. Английский я учу, но чувствую себя неловко, как в чужой одежде. Наши языки сталкиваются, как мечи, но и создают музыку, верно? Я вам не надоел?

— Вовсе нет! Я ловлю каждое ваше слово. Вы меня очаровываете. Воин и поэт…

Posted after 44 minutes 34 seconds:
Наёмник «Воин в мехах» и монахиня КомСтара — Сцена 3-2
Дьявол и Старков говорят на разных языках

---

— Война — это всё, что я знаю, — сказал я ровным голосом, но не без нотки иронии. — Но скажи мне, чем занимается Алина? Думаю, она не просто улыбается на стойке регистрации в HPG.

Она слегка улыбнулась, и в её голубых глазах мелькнуло веселье.
— Конечно, нет. Я сегодня утром стоял за прилавком только потому, что кто-то заболел. На самом деле я работаю в отделе истории и архивов КомСтар. Kolossale operation; межзвёздная связь — это лишь часть работы. Вы что, не видели выпуск новостей ComStar News Network? Там есть финансовый, юридический, медицинский, благотворительный, архивный отделы… и другие.

— Историк? — я приподнял бровь и слегка наклонил голову. — Ты копаешься в пыли прошлого, пока я ломаю кости в настоящем. Из нас получилась странная парочка.

— Да, довольно необычно, — она улыбнулась в ответ и посмотрела мне прямо в глаза. — Но… если ты наёмник, зачем тебе форма Альянса?

— За деньги можно купить ткань, но не верность. Такие небольшие заведения, как моё, носят то, что предоставляет Дом: вчера — синий цвет Штайнера, сегодня — красный Дракониса, а завтра, может быть, фиолетовый Марика.

— Но у вас серебряные эполеты, как у офицеров Штайнера... вы офицер?

— У меня звание Shō-sa. Это майор. Но зовите меня «командир».

Алина шутливо отсалютовала, не вставая с места, но притворившись, что стоит по стойке смирно. В её глазах озорно блеснул огонёк.
—Jawohl, Herr Kommandant. Auf deinen Befehl!

Мы оба рассмеялись, и формальность момента разбилась о мягкие очертания комнаты, как волна о берег.

— И не только это, — добавил я, когда смех утих. — Я — боевой робот.

Я сделал паузу, давая словам повиснуть в воздухе, и стал ждать её реакции.
— Понимаете, мужчина моего положения нечасто встречается с женщинами — ну, с теми, кто не входит в его круг.

Алина откинулась на спинку стула, сложив руки перед собой, и на её чувственных губах заиграла кривая улыбка.
— Вы ошибаетесь. Видите ли, я опускаюсь по социальной лестнице. Моё последнее свидание было с генералом.

Воцарилась тишина. Я внимательно посмотрел на неё, и во мне вспыхнуло подозрение, которое быстро сменилось удивлением. Она что, шутит?
— Правда? Что ж, моя попытка произвести впечатление своим званием провалилась. Но это не сработало, иначе вас бы здесь сегодня не было, nicht wahr, meine schöne Fräulein?

— Ты прав, — сказала она с ухмылкой на губах. — Он был социальным генералом Лиры, а не настоящим, так что тебе он не ровня, Herr MechKrieger. Где ты выучил штайнерский немецкий? Но продолжай говорить по-английски — мне нравится твой необычный акцент.

— Я выучил немецкий у Kameraden в лагере для военнопленных на Калидасе…

—Ach du lieber!

— Я был по ту сторону проволоки, — уточнил я. — Со стороны охраны.

— Вот это поворот! Помимо английского, вы говорите на других языках?

— Шесть. Не так много, как у Суворова.

— Суворов кто?

— Русский генерал, XVIII век. Лучше Наполеона Бонапарта, но они никогда не встречались на поле боя.

— Если вы так говорите, я поверю вам на слово. Как историк, я знаю Наполеона. Этот Суворов, должно быть, был выдающимся человеком. Вы говорите, он знал шесть языков? Невероятно! Большинство жителей Внутренней Сферы пользуются автопереводчиками или просто знают свой родной язык и официальный язык государства-преемника, или *lingua franca*, как старый английский язык Звёздной Лиги или неолатинский язык КомСтара — как я. А какие языки знаете вы?

— Мать была русской. Отец — англичанином. За годы службы под чёрным орлом я выучил марикский койне, а также испанский в Ориенте — это тоже придворный язык мариков. Немного хиндустани по Калидасе. Давионский французский — язык врага. Немного штайнеровского немецкого на прошлой войне. Теперь немного японского, чтобы угодить боссам Куриты.

— Unglaublich! И почему их так много?

— Инструменты ремесленника.

— А твоя профессия... ach, я забыл: пёс войны, торговец смертью, наёмник-мехатрон.

Она наклонила голову, и выражение её лица изменилось, по нему пробежала едва заметная тень.
— Подожди, ты сказал, что твоя мать была русской. Почему в прошедшем времени?

Я отвела взгляд — отработанный приём, чтобы скрыть боль, — и посмотрела на пламя свечи, мерцающее между нами.
— Отец умер, когда я был маленьким. О матери... тяжело говорить. Она снова вышла замуж, ради меня и моей сестры. Больше я её не видел. Она умерла пару лет назад.

— Прости, что я об этом заговорил...

— Неважно. Это было давно.

Я сделал глоток пива, чтобы немного отвлечься от мыслей, а затем добавил, и мой голос прозвучал грубее, чем я рассчитывал.
— Тебе не нравится моя профессия, не так ли? Ты разочарован тем, что я не кто-то менее сомнительный, вроде юриста или сборщика налогов?

Она рассмеялась — мягко и искренне, в мелодичном контрапункте с тихим гулом ресторана.
— Нет, просто это... не то, чего я ожидала, и я всё ещё не могу прийти в себя. А ты? — Она вглядывалась в моё лицо. — Чего ты ожидал?

[General Bison]

Наёмник «Воин в мехах» и монахиня КомСтара — Сцена 3-3
«Детектив-робот»


— Что ж, я очень разочарован... — начал я игривым тоном.

— Не говори так! Почему? — Алина слегка надула губы и широко раскрыла глаза.

— Потому что я надеялся, что ты появишься в чём-то более женственном и откровенном. Что, не успела переодеться дома?

Алина рассмеялась ещё громче — звонко и чисто, как горн на утренней перекличке.
— Я сделала это нарочно. Если бы я надела что-то более облегающее, ты бы весь вечер пялился на мою грудь, а не в глаза.

— Я не знаю, что у тебя под этим халатом, но это несправедливо. Именно твой голос, твоё лицо и твои глаза заставили меня заговорить с тобой. Я люблю твои глаза. Они голубые, как луч прожектора.

Между нами повисла тишина, и выражение лица Алины на мгновение стало непроницаемым.
— Это довольно странный комплимент. Я не знаю, что такое PPC… это хорошо?

— Пушка для проецирования частиц. Страшно представить, что будет с тем, кто окажется на её пути. Это как молния, созданная человеком, но бирюзового оттенка, окружённая короной ионизированного воздуха, золотистой, как твои волосы. Красиво и внушительно.

— По-своему это поэтично. Не знаю, нравятся ли мне слова или образы, но я ценю чувства, которые они вызывают, — она сделала паузу, и на её лице появилось задумчивое выражение.

— Итак, Алина, расскажи мне — мне любопытно. Почему ты пришла на свидание в своей униформе КомСтара?

— По той же причине, по которой ты пришёл в парадной форме. Уважение. Присутствие. Auctoritas. Не смотри сейчас, но все наблюдают за нами, — она поймала мой взгляд, и в её глазах мелькнуло понимание, — …Ты смотрел!

— Мужчины смотрят на тебя. Ты прекрасна. А женщины смотрят на меня не только потому, что я красив, но и потому, что они завидуют тебе и задаются вопросом, что же у меня такого, что ты со мной.

Алина хихикнула и покраснела.
— Да, это правда. Я и сама об этом думаю. Хотя насчёт «красивого» я не уверена. — Она снова усмехнулась, прикрыв рот изящной рукой.

— Но я не это имел в виду. Если бы мы носили обычную одежду, люди бы не пялились на нас.

— А. Я понял. Я знаю, почему они наблюдают. Я потерял бдительность. В этой комнате, вероятно, есть лиранский шпион, который задаётся вопросом, почему офицер Альянса и адепт КомСтара ужинают на публике. Определённо, это заговор. Кроме того, за каждым отрядом наёмников следит сотрудник службы внутренней безопасности. И твои люди, вероятно, приставили к тебе кого-то. И частный детектив, которого наняла моя бывшая жена. И шпионы, которые следят за этими шпионами. А ещё сепаратисты из Расальхаге. И тайная полиция. Половина комнаты — шпионы! Готов поспорить, они прослушивали вазу с цветами.

Вот куда бы я его поставил. Я наклонился к вазе на столе и насмешливо заговорил с ней.
— Хватит, товарищи, это просто свидание, дайте нам побыть наедине, да?

Я взял свой стаканы с водой и налил немного в вазу.
— Алина, смотри: если какой-нибудь парень сейчас встанет и выбежит отсюда, это и есть наш шпион.

Алина расхохоталась, прижав руку к груди.
— Кровь Блейка! Ты смешон. Пожалуйста, продолжай!

— Посмотри на свои часы — я имею в виду, справа от тебя. Парень в форме торговца Драконис. Это наша тень.

Алина медленно повернула голову и обвела взглядом комнату.
— Теперь, когда ты об этом упомянул, он и правда выглядит подозрительно. Откуда ты знаешь, что он шпион?

— Он одет в подобающую для торговца Драконис форму для тёплой погоды. Лиловые брюки, белая туника, короткие фиолетовые рукава, бирюзовая отделка и воротник. Всё правильно — даже четыре золотые пуговицы. Но он не торговец. Не из Альянса. Вероятно, лиранский шпион.

— Откуда такая уверенность?

— Элементарно, моя дорогая Алина. Он средних лет, седой, но на его поясе нет квадратных золотых украшений за экономический вклад в развитие Синдиката. В его возрасте у него должно быть одно или два таких украшения. Синдикат вручает их каждые десять лет службы — это значит, что ты платишь налоги и получаешь государственные льготы. Торговец без них был бы разорен и давно бы опустился до касты непродуктивных. Вывод: фальшивый торговец. Не шпион Курита — они бы не допустили такой ошибки. Тот, кто создал этот костюм, вероятно, не уложился в бюджет или решил, что золотые щиты — это просто декор. Давай, помаши ему и посмотри, что будет.

Алина на мгновение замешкалась, широко раскрыв глаза от удивления, а затем повернулась и медленно махнула рукой.
— Hallo, Herr Spion, kommt zu uns! Ты был прав! Он нервничает — и уходит! — Она снова расхохоталась, откинувшись на спинку стула. — *Gott im Himmel!, это так смешно. Я не могу перестать смеяться. Они все смотрят на нас! Дай мне отдышаться…

— Ты как детектив из тех древних голографических записей с Терры — *Hercule Holmes* в «Убийстве в алом экспрессе»… что-то в этом роде.

Выражение её лица внезапно стало серьёзным, смех затих, а голубые глаза уставились на меня напряжённым, непреклонным взглядом.
— Но как? Откуда вы всё это знаете? И как мне убедиться, что вы всё это не подстроили, чтобы произвести на меня впечатление? Я начинаю думать, что это какая-то шутка со скрытой камерой. Я не уверен, что вы тот, за кого себя выдаёте, сэр, а я не потерплю, чтобы со мной играли. Объясните, или я уйду.

— Я знаю такие вещи, потому что это моя работа. Мы, солдаты, помешаны на форме, медалях, погонах, кантах и количестве пуговиц.

— Справедливое замечание, но этого недостаточно. — В голосе Алины послышалась твёрдость. — Я признаю, что вы разбираетесь в военной форме, но откуда и зачем солдату знать столько о гражданской одежде, да ещё и в таких подробностях?

— С Альянсом всё просто. Каждый драконианец, у которого есть настоящая работа, носит униформу. Как наёмный солдат, я должен уметь отличать гражданских от офицеров, чтобы не поклониться почтальону вместо планетарного префекта. Если бы я не умел этого делать, то в первый же день на Лютьене к полудню вызвал бы на дуэль троих в садах Дворца Единства — как Д'Артаньян в свой первый день в Париже в «Трёх мушкетёрах».

— Со мной такое тоже случалось. При дворе Таркада трудно отличить полковника от социального генерала, или Graf, или делегата от Генеральных сословий, или президента Торговой палаты. Бизнесмены одеваются как генералы, а генералы после выхода на пенсию одеваются как бизнесмены. Кто может отличить одно от другого? Это и есть военно-промышленный комплекс Штайнера. Pecunia nervus belli. Теперь я понимаю. Приношу свои извинения и преклоняюсь перед вашей мудростью и наблюдательностью. — Она шутливо сделала реверанс.

— Вы можете встать, леди Алина. Prosit!

Мы чокнулись, и бокалы тихо звякнули, а взгляды устремились на наш столик: одни были полны восхищения или любопытства, другие, без сомнения, были настороже.

Posted after 7 minutes 53 seconds:
Наёмник «Воин в мехах» и монахиня КомСтара — Сцена 3-4
Наёмник «Воин в мехах» и монахиня КомСтара — Сцена 3-4
«Шпион-мехавоин»

---

— Подожди... что ты там говорил про микрофон? — в голосе Алины внезапно послышались подозрительные нотки. — Ты тоже шпион?

Она улыбнулась, и в её глазах появился вызывающий блеск.
— Я начинаю думать, что ты — барон Мюнхгаузен. Я не дура. Признаю, с торговцем ты поступил умно, но не стоит испытывать судьбу.

— Я могу это доказать. В цветочной композиции есть микрофон — или был, потому что он больше не записывает.

— Где? Пластиковый цветок? — Алина наклонилась ближе, её брови поползли вверх от любопытства.

— Возможно, но это слишком очевидно. Я бы поставил его на дно вазы. По форме он напоминает трубу — усиливает звук, как ухо. Подходит для шумных мест.

Я продолжил, спокойно и уверенно объясняя свой трюк.
— На самом деле я налил воды в вазу ещё до твоего прихода, чтобы затопить микрофон. А сейчас я налил ещё, чтобы разыграть тебя… но я тебе покажу. Передай мне пустой стакан.

Я потянулся к букету, вытащил его из вазы и вылил воду — а вместе с ней и маленький тёмный предмет — в стакан.
— Видишь? Это микрофон.

Я уронил его на пол. Раздался тихий звон о плитку. Затем я с силой ударил по нему каблуком.
— Смерть шпионам!

Алина побледнела, кровь отхлынула от её лица, но затем она заметно собралась с духом и посмотрела прямо перед собой.
— Судя по твоему тону, ты точно знаешь, что делаешь... хотя это может быть ловким трюком. Может, ты сам его подбросил. Может, вся эта история выдумана.

Она слегка наклонилась вперёд, и в её взгляде снова появился вызов.
— Но я признаю, что это увлекательно, Мюнхгаузен. Продолжай. Расскажи мне о своих шпионских подвигах. Я тебя вызову.

— Тебя очень трудно впечатлить! Ладно. Да. Я был шпионом.

Я сделал паузу, подбирая слова и вспоминая. Сможет ли она вынести правду?
— Ну, более или менее. Я больше занимаюсь тем, что убиваю людей и взрываю здания, чем тем, что крадусь.

— Звучит устрашающе. — голос Алины на мгновение смягчился.

— ...А, понятно. Очередная шутка. У тебя странное чувство юмора.

Она улыбнулась, и в её взгляде снова появилось тепло. Я не стал её поправлять. Затем она прищурилась — в её взгляде вспыхнуло новое любопытство.
— Кроме того… я заметил, что твой акцент то появляется, то исчезает. Иногда ты притворяешься, что тебе трудно говорить по-английски. А иногда говоришь безупречно.

— Нет! Я не притворяюсь...

Я поймал себя на том, что слегка, почти театрально, пожал плечами.
— Ладно, ты меня поймал. Я давно не говорил по-английски. Я говорю на многих языках — иногда я устаю и путаю их. Как Суворов.

— Ты думаешь, что ты — реинкарнация какого-то древнего земного генерала?

— Только потому, что Наполеоном и Первым лордом Иэном Кэмероном злоупотребляют.

— Может, ты просто мечтатель. *i]miles gloriosus[/i]. Но умный. И образованный.

Голос Алины стал серьёзнее.
— Ладно. Вопрос по существу. Как ты можешь быть шпионом и механизированным воином? Разве шпионы не должны быть... не солдатами?

— Не все шпионы носят плащи. До того как стать Воином-Мехом, я зарабатывал на жизнь.

Мой тон стал мрачным и ровным.
— То есть я убивал, чтобы заработать на жизнь.

— Пехота. Офицер. Военная разведка. Потом я получил меха.

— Значит, ты не был...

Она замялась. Одно слово застряло у неё на языке.
— Ты был обездо... ?

— Не произноси этого слова!

Вспышка гнева, обжигающе-горячая. Внезапная ярость повисла в воздухе между нами, тяжёлая и неподвижная, как эхо выстрела.

Posted after 2 minutes 45 seconds:
Наёмник «Воин в мехах» и монахиня КомСтара — Сцена 3-5
Наёмник «Воин в мехах» и монахиня КомСтара — Сцена 3-5
Болезненное прошлое

---

— Мне очень жаль. — голос Алины звучал мягко и был полон искреннего сожаления. — Я задела за живое. Прости меня, пожалуйста.

— Спасибо, — сказал я, обрадовавшись, что она меня поняла, и проклиная свой вспыльчивый характер. Почему старая рана до сих пор болит? Прошло уже десять лет. Я взял себя в руки и попытался увести разговор в сторону от последствий моей вспышки гнева.

— Хватит обо мне. Теперь моя очередь. Вы сказали, что надели халат КомСтара, чтобы привлечь внимание? Мадам, если вы хотите привлечь внимание, лучше надеть поменьше одежды.

— Как ты смеешь! Schweinhund! — Алина расхохоталась, изображая возмущение, и её глаза заблестели. У неё был приятный смех. Но шутки были не очень. Возможно, я ей нравился, и всё, что я говорил, казалось ей смешным.

— Тогда объясни. Почему такая красивая женщина не замужем и работает на Священный межзвёздный культ гиперпульсирующего света, или как там он называется? Неужели твои благородные родители спрятали тебя в монастыре, как какую-нибудь средневековую девушку, до замужества?

Наступила напряжённая тишина, словно затишье перед бурей, когда ты знаешь, что худшее ещё впереди.
— Боюсь, всё совсем наоборот. — Голос Алины звучал тихо и задумчиво. — Я сбежала от брака по расчёту. Я искала убежища в КомСтаре.

— Я думал, ты лиранец, а не драконианец. Это там происходит?

— Вы должны понимать, что женщина моего положения не может выйти замуж за кого попало. В Содружестве нет каст... но социальный класс — это всё.

— А ваша станция где?

— Мой отец — промышленный магнат.

— А. Значит, свинья-капиталист эксплуатирует рабочий класс.

Алина рассмеялась — искренне, от души. Но в её смехе чувствовалась натянутость. Такой нервный смех бывает под обстрелом.
— Ты говоришь как настоящий капеллан! Браво! — Она тихонько хлопнула в ладоши, изображая аплодисменты.

— Не совсем. — Я постучал пальцем по виску. — Моя голова думает как Ляо. Но, — я коснулся груди в области сердца, — моё сердце чувствует как Марик.

— Интересно. — Губы Алины изогнулись в кривой улыбке. — Тогда мы не можем быть друзьями. Разве нет такой пословицы в Лиге: «Никогда не доверяй капеллану, но стреляй в лиранца без раздумий»?

— Старая поговорка из провинции Ориенте. Ничего личного.

— Просто бизнес. Вот что для тебя война, не так ли? Бизнес. Наёмник. — Она произнесла это слово с холодным презрением.

— Ты часто используешь это слово. Я не думаю, что оно означает то, что ты думаешь.

Алина тихо усмехнулась, не отводя взгляда.
— Разве наёмники не предатели по определению? Без флага, без истинной цели?

— Мои датчики фиксируют высокий уровень враждебности. — Мой голос стал нарочито серьёзным. — Разве КомСтар не должен быть нейтральным?

Наступила тишина, а потом Алина хихикнула. Я не такой уж забавный, и она не была пьяна. Теперь я был уверен — это было не веселье. Это был выход эмоций. Она давно так не смеялась.
— Отличная игра, сэр.

— Теперь я понимаю, в чём проблема, — я слегка наклонился вперёд, и в моём голосе прозвучало осознание. — Прости меня, Алина, я тупее термоядерного щита. Я забыл, что ты лиранка, а я пришёл в форме твоего врага. Мне это и в голову не пришло. Обычно форма притягивает женщин. Я не знал, что она тебя пугает. Нужно было надеть мою старую форму Лиги.

— Это было бы ещё хуже. — Голос Алины дрогнул от тихой боли. — Я боюсь Змей... но именно Пурпурные Стервятники разрушили мой родной мир.

Повисла тишина, и тяжесть её слов легла на меня, как трупы, сброшенные в братскую могилу моих надежд.
— Мне правда очень жаль. Я должен идти. — Я начал отодвигать стул и подниматься.

— Нет!…Пожалуйста… останься, Виктор.

Posted after 4 minutes:
Наёмник «Воин в мехах» и монахиня КомСтара — Сцена 3-6
Изгнанники и эмигранты

---

Она впервые произнесла моё имя, и в её голосе звучала мольба, тихая, как последний вздох. Она накрыла мою руку своей — нет, это была не нежная ласка. Она сжала моё запястье, как утопающая хватается за верёвку, и вонзила свои идеально ухоженные ногти — острые, как штыки, — в мою плоть. Было немного больно, но не неприятно. Как будто щёлкнули кандалы. И в этот момент я почувствовал электрический разряд, прежде чем она отстранилась. Это было волшебство. В одно мгновение я уже собирался в отчаянии уйти, а в следующее понял, что она так же увлечена мной, как и я ею.

— Ты не мог знать. — Голос Алины стал более ровным. — Это я зашла слишком далеко. Это не твоя вина. И война тоже не твоя вина. По крайней мере, не твоя и не моя. У нас есть кое-что общее: мы оба бежали из страны, в которой родились.

— Приятно слышать. — Я поднял бокал, снова испытывая облегчение и надежду. — Давайте выпьем за межзвёздное братство изгнанников и эмигрантов Внутренней Сферы. За здоровье!

Тихий звон бокалов.

— Теперь, когда дипломатические отношения восстановлены, скажите мне, почему вы покинули свой дом? Что такого ужасного в браке по договорённости?

Я откинулся на спинку стула, стараясь изобразить непринуждённый интерес, но на самом деле мне было любопытно.
— Я пытаюсь понять. Даже здесь, в Альянсе, среди высших классов, молодых девушек не принуждают выходить замуж за стариков, чтобы укрепить союзы. Это больше похоже на… составление списка потенциальных партнёров. Даже в Конфедерации, где мы имеем право выбирать себе супруга, мнение семьи по-прежнему имеет значение. И любой брак в каком-то смысле — это брак по расчёту. Не только из-за влечения. Например, мой отец — он любил мою мать. Он даже любил её. Но женился он на ней не только из-за её богатства.

— Так вот почему она так быстро снова вышла замуж после того, как овдовела?

— Это печальная история. — перебил я её ровным голосом, словно захлопнул люк цистерны. — Я не хочу об этом говорить. У неё не было особого выбора, и она сделала то, что было лучше для меня и моей сестры. За это я ей благодарен, — солгал я. Я уже сказал слишком много.

— Мне очень жаль, сэр. Пожалуйста, простите меня. Из-за выпивки я веду себя неосмотрительно.

Между нами повисла тишина, но не уютная, а напряжённая, как бывает, когда понимаешь, что забрёл на минное поле и боишься сделать хоть шаг, но и пути назад нет. Тишину нарушил отдалённый треск автоматического оружия, за которым последовал глухой стук гранат. В зале воцарилась тишина. Посетители замерли на полуслове, напряжённо прислушиваясь. Когда звуки стихли, уступив место нарастающему вою сирен, все неуверенно вздохнули, а затем медленно и нерешительно возобновили разговор.

Posted after 2 minutes 36 seconds:
Наёмник «Воин в мехах» и монахиня КомСтара — Сцена 3-7
Наёмник «Воин в мехах» и монахиня КомСтара — Сцена 3-7
Тайны в душе

---

Я тихо напевал старые французские стихи из гимна Иностранного легиона:
*Во время наших далёких походов,
Борясь с лихорадкой и жаром,
Забудем о наших горестях,
Смерть, которая так редко нас забывает.*

Тишина. Я допил своё пиво. Я глубоко и медленно вздохнул.
— Это была атака сопротивления Расалхаг. Третья за этот месяц. — Я медленно выдохнул, жалея, что вместо надежды и роз не взял с собой бронежилет и пистолет-пулемёт.

— Что это было? Песня? На французском? — голос Алины звучал тихо и любопытно.

— Ни о чём. Просто отрывок из старой военной песни с Терры, которую поют солдаты без флага и без дома. Что-то вроде неофициального гимна наёмников со времён Войны, а может, и раньше.

Я сделал паузу, всё ещё напряжённый, прислушиваясь, а затем продолжил, чтобы не только нарушить тишину, но и отвлечься. Забудьте о войне, её объятия всегда открыты.
— Итак… Ответьте на мой вопрос. Я всё ещё не понимаю. Что плохого в браке по договорённости? Зачем отказываться от богатой и привилегированной жизни ради странной религии?

— Это был не совсем брак по расчёту. Скорее, слияние двух коммерческих династий. — Голос Алины звучал напряжённо, ей явно было трудно говорить. — Я… не могу об этом говорить. — Она опустила взгляд и крепко сжала руки на коленях. Её голос стал почти шёпотом. — Мне очень жаль.

— Я понимаю. — Мой голос смягчился, я понял, что наткнулся на стену, которую пока не могу преодолеть. — Тогда я должен извиниться. Мы все несём бремя в этой жизни и храним тайны в душе.

Между нами снова повисло тяжёлое, невысказанное понимание. Иногда молчание говорит больше, чем слова.

Posted after 4 minutes 10 seconds:
Наёмник «Воин в мехах» и монахиня КомСтара — Сцена 3-8
Наёмник «Воин в мехах» и монахиня КомСтара — Сцена 3-8
Ужин и напитки в моём кабинете

---

— Тени длинные. Время позднее. На душе тяжело. Наши бокалы пусты — как и наши желудки, которые требуют еды.

Я встретился с ней взглядом, и в моём тоне прозвучали театральные нотки.
— Могу ли я облегчить ваше бремя, пригласив вас на ужин, миледи?

— Звучит как *хайку* — полагаю, ты научилась этому на уроках японского. — Алина смотрит на неё сияющими глазами и мягко улыбается. — С удовольствием, командир-поэт. Здесь или где-нибудь ещё?

— Я не хочу больше оставаться в этом жалком улье, полном подонков и негодяев, и у меня нет аппетита к этим лошадиным фрикаделькам или загадочным колбаскам. Простите, если я слишком тороплю события на первом свидании, но могу ли я осмелиться пригласить вас в мою скромную солдатскую казарму? Там будет тёплый огонь, обильная еда, сладкое вино и грустные песни. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы удовлетворить дочь барона, в чьём благородном обществе я не буду чувствовать себя неловко.

— Wunderbar! Erstaunlich! Какое красноречие! — Алина хлопнула в ладоши, и в её голосе прозвучало неподдельное восхищение. — Вы меня очаровываете. Вы такой противоречивый — иногда лаконичный, немногословный, почти грубый, а иногда — поток слов, эмоций и поэтических образов. Вы импровизируете или репетируете, чтобы произвести на меня впечатление? Никто так не говорит.

— Это русская душа! — ухмыльнулся я, пожав плечами в притворной невинности. — По правде говоря, и то, и другое. Как боеприпасы, я храню в памяти слова и фразы, которые мне нравятся, и жду подходящего момента, чтобы их использовать. Другие… они приходят в нужный момент. Твоя красота вдохновляет меня, Алина. Твоё лицо могло бы запустить тысячу десантных кораблей.

— Я не знаю подробностей, но мне знакома эта отсылка: Елена Троянская. — Алина улыбнулась ещё шире, в её глазах мелькнуло веселье. — И снова я нахожу твою поэзию в стиле «Воина машин» странной, но я ценю твой комплимент. Кстати, а где находится Троя?

— Понятия не имею. Я знаю только строчку. Должно быть, у них было много золота — это был знаменитый клад. А золото измеряется в тройских унциях.

— Как бы то ни было. — Алина усмехнулась и недоверчиво покачала головой. — Я не верю и половине того, что ты говоришь, барон Мюнхгаузен, но история захватывающая, а у тебя есть талант к актёрскому мастерству. Я наслаждаюсь представлением. Не нужно так стараться, Виктор. Ну что? Как насчёт ужина?

— Мои слуги приготовят еду, — я сделал паузу, нагнетая предвкушение. — Один хлопок — русская кухня. Два хлопка — китайская. Если будет что-то ещё, нам придётся пойти на охоту с луком или вернуться в город на электричке.

— Подожди — что? — Алина вскинула брови. — Я думала, ты живёшь один. У тебя правда есть дом со слугами?

— У звания есть свои привилегии. — Я перечислил их, загибая пальцы. — Полный антураж. Дворецкий. Повар. Экономка. Горничные. Камердинер. И ещё несколько человек, я не знаю, чем они занимаются — наверное, много едят, много сплетничают, мало работают и крадут всё, что не прибито гвоздями. А то, что *прибито* гвоздями… они украдут, если будет время и инструменты. Я недостаточно их бью.

Алина расхохоталась — громко и радостно.
— Это возмутительно! Достаточно было бы просто сказать «да», но тебе пришлось перечислять всех поимённо.

— Прошу прощения. — я слегка пожал плечами, почти театрально. — Ничего не могу с собой поделать — солдатская привычка. Отчёты и приказы — вот что меня забавляет. Юмор — один из трёх способов справиться с монотонностью военной жизни, перемежающейся эпизодами абсолютного ужаса, которым является война. Второй способ — алкоголь и наркотики.

— Я чувствую, что сейчас будет пикантная концовка. — Глаза Алины заблестели от предвкушения. — Какая третья?

— Брак, конечно.

— Я этого не ожидал.

— Или вышибу тебе мозги. Говорят, это менее болезненный вариант. Я ещё не пробовал.

— Нет, нет — пожалуйста, не делай этого! — Алина наклонилась вперёд, в её голосе слышалась искренняя тревога. — Так… когда мы отправимся в твоё «скромное» поместье, где «всего» дюжина слуг? Где оно находится?

— Восточный Самос, у старого замка планетарной милиции.

— О, но это далеко. — разочарованно вздохнула Алина. — Слишком далеко для конной повозки, а аккумуляторы солнечных такси настолько изношены, что им не хватит заряда, чтобы вернуться после захода солнца.

— Кто сказал что-то о возвращении? — возразила я с озорным блеском в глазах. — Кому нужны колёса, если мы можем летать?

— Что, как валькирии на крылатых конях?

— Что-нибудь получше. Я попросил, чтобы за мной прилетел вертолёт с базы.

— Ты шутишь! Мы полетим на вертолёте? — голос Алины зазвенел от удивления и восторга.

— У человека моего положения есть определённые привилегии, миледи.

— Mein Herr, вы серьёзно тратите тысячи крон на топливо только для того, чтобы пригласить меня на ужин? — Алина была искренне удивлена.

— Координатор предоставит. — Я достал свой военный коммуникатор и быстро набрал номер. — Мы подождём здесь. Встречаемся в саду через площадь. Давай заберём твой плащ.

— Это твоя трость? — Алина перевела взгляд на богато украшенную трость, стоявшую рядом с моим креслом. — Ты не хромаешь. Для чего она тебе?

— Чтобы пороть непослушных и ленивых слуг, конечно!

— Ха-ха, нет, серьёзно.

— Действительно, чтобы не упасть, когда пьян.

— Держу пари, такое часто случается.

— Только раз в две недели.

— Что это на ручке? Похоже на череп.

— Атласная голова.

— Это же робот, верно?

— Самая большая. Самая страшная. Смерть, идущая на стальных ногах.

— Похоже на серебро, но блестит сильнее... титан?

— Платина. — Мой голос звучал глухо, а лицо исказилось, когда я заговорил о происхождении этого предмета. — Взял его у мёртвого лиранского полковника. Это был кулак Штайнера. Я переплавил его и превратил в символ Меха, который я уничтожил, а также в *memento mori*.

— Значит, ты берёшь трофеи с убитых, как дикий охотник за головами? — в голосе Алины слышалось восхищение и лёгкое отвращение.

— Ты меня поймал. — я невинно расширила глаза, вживаясь в роль. — Под маской этого очаровательного цивилизованного человека бьётся сердце первобытного зверя — голод, жажда и секс! *Унга бунга*! — я взмахнула жезлом, как копьём.

Алина рассмеялась — звонко и мелодично.
— Ты ударишь меня по голове и утащишь в свою пещеру?

— Не нужно. — Я ухмыльнулся, и в глазах у меня заиграли огоньки. — Если только тебе это не нравится. Когда прибудет этот чёртов вертолёт?

— Пока мы ждём, расскажи мне ещё раз, зачем ты носишь эту трость. — подначила Алина, заинтригованная. — Только для того, чтобы похвастаться своими ужасными временами, когда ты был охотником за головами?

— Не совсем. — Я посмотрел на трость в своей руке. — Никто не замечает её или не знает её историю. Это символ власти. Потому что власть подразумевает тихую речь и большую трость.

— Дипломатия! — глаза Алины загорелись от осознания. — Это неверная цитата президента Рузвельта Первого из Соединённых Штатов на Терре.

— Да вы настоящий историк! — я искренне улыбнулся. — Я вижу, нам не будет скучно. Думаю, это был один из тех, чью голову высекли на скале… пока её не разрушили во время Второй гражданской войны в Америке. Но, как я уже говорил, это моя трость, которая напоминает всем, кто здесь главный.

— Значит, это символ власти, как хлыст, который носят офицеры Штайнера?

— Именно. По рации сообщили, что вертолёт скоро прибудет. После вас, миледи.

Они выходят, и вдалеке слышится слабый гул турбины.