В холле
-
Расшифровка данных разведки ПЗУ Файл 88-BZ-193-25 Тема: В. Старков / А. [РЕДАКТИРОВАНО] Местонахождение: поместье Старкова, Герлитцен, Кирхбах, округ Расальхаг, Союз Драконис / интерьер Дата: 14.09.3025 Источник: пакет скрытого наблюдения Θ-Эпсилон
Двустворчатые двери распахиваются, и взору предстаёт парадный зал — причудливая смесь альпийского охотничьего домика и военной казармы. Деревянные балки, необработанный камень и лакированные сосновые доски на стенах соседствуют с шерстяными и меховыми коврами. Старые военные трофеи и памятные вещицы украшают каждую поверхность. Над скрещенными штурмовыми винтовками висит голова оленя. Электрические лампы, сделанные из деревянных колёс от карет с железными ободами, оснащены лампочками, изготовленными из латунных гильз от 30-миллиметрового пулемёта Меха.
Виктор заходит внутрь и кладёт свой жезл — чёрную палку с платиновым наконечником — в подставку для зонтов, сделанную из латунного корпуса артиллерийского снаряда.
Алина пристально смотрит на него. — Ты просто оставляешь эту дубинку где попало? — спрашивает она, прищурившись. — Одна только рукоятка стоит несколько... сотен купюр.
— Тысячи, — поправляет её Виктор, не глядя, снимает кепку и вешает её на рога оленьей головы. — Это чистая платина.
Алина приподнимает бровь, на её лице читается скептицизм. — Цельная? Ты сказал мне в ресторане, что это военный трофей — снял с мёртвого лиранского генерала после того, как ты взорвал его Меха, здоровенного такого. Ты сказал, что это «Атлас». Крутая история. Не верю ни единому слову. Но цельная платина? Ты не настолько богат, Виктор.
Виктор, забавляясь, возвращается за ним и протягивает ей жезл.
— Почувствуй это.
Она берёт его, слегка кряхтя от неожиданного веса.
— Уф! Он тяжёлый... тяжёлый. Ты сильный. — Она делает паузу, внимательно рассматривая ручку.
— Может, килограмм. Но цельная платина? Да ладно, это просто серебро с платиновым покрытием! Никто не разгуливает с королевским скипетром, как какой-нибудь принц из Капеллы, и уж тем более не оставляет его в подставке для зонтов.
— Серебро, да, — соглашается Виктор, качая головой.
— В любом случае, даже килограмм серебра слишком ценен, чтобы оставлять его лежать в подставке для зонтов, — продолжает Алина, оглядываясь по сторонам с лёгким неодобрением. — Кто-нибудь может его украсть.
— Я доверяю своим слугам, — говорит Виктор ровным тоном. — В Альянсе воровать бесчестно. Это значит потерпеть неудачу — не суметь обеспечить свою семью, не суметь выплатить долги, не суметь постоять за себя. Здесь нет «свободных зон» для преступников, как на некоторых планетах Содружества.
— Но… но все знают о мафии якудза! — возражает Алина.
— И все знают о семье Мальтус из Дастболла, об одесской русской мафии, об ирландской мафии из Донегола, и в каждом лиранском банковском скандале кто-то обвиняет сами знаете кого… — невозмутимо отвечает Виктор.
— Но настоящие мошенники носят придворные мантии и заседают в Генеральных штатах. Чем богаче страна, тем больше преступников она может себе позволить.
Алина смеётся коротким резким смешком. — С такой логикой не поспоришь.
Молодая служанка с каштановыми волосами, голубыми глазами и румяными щеками, в длинной чёрной юбке, ярко-зелёном фартуке и обтягивающем кружевном лифчике, подчёркивающем её пышную грудь, молча входит в комнату, с тёплой улыбкой берёт букет Алины и ставит его в полированный 60-миллиметровый алюминиевый корпус автоматической пушки, который используется в качестве импровизированной вазы.
Виктор поворачивается к ней и говорит: — Да, оставь его там, Терезия. Позже, когда будет накрыт обеденный стол, пожалуйста, поставь его в центр композиции. Найди что-нибудь, во что их можно поставить.
— Wie es der Kommandant wünscht. — Терезия медленно кланяется в японском стиле, демонстрируя своё декольте. Алина сначала удивлённо смотрит на Терезию, а затем на Виктора, в её взгляде мелькает ревность.
Но Виктор, похоже, этого не заметил и ограничился кивком, а затем повернулся к Алине, словно ожидая, что она скажет что-то ещё.
Алина окидывает взглядом эклектичный интерьер, и на её лице появляется озадаченное выражение. — Значит, это холостяцкий дом. Ты сказал, что нужно найти что-то для цветов? У тебя даже ваз нет?
— Потому что я их разбиваю, — просто отвечает Виктор. — Пойдём, я покажу тебе дом по пути в ванную, — он машет рукой, приглашая её, и смягчается.
Они начинают идти по коридорам и залам особняка. Скрытые камеры ПЗУ следят за их передвижением.
Posted after 3 minutes 19 seconds:
Наёмник «Мехавоин» и монахиня КомСтара — Сцена 8-2
Наёмнические сувениры: Зал щитов
---
Полы покрыты грубыми, ярко окрашенными коврами ручной работы. На шерстяном покрытии под ногами изображены грубо стилизованные Боевые Мехи, танки, истребители и десантные корабли. Рисунки выполнены в детской манере, но тематика жестокая.
Алина смотрит вниз с выражением забавного и в то же время испуганного удивления на лице. — Эти... были сделаны вручную? Я узнаю некоторые из этих Мехов. Это «Саранча».
— Да, ручная работа от последователей лагеря; освобождённые рабы с Периферии, — подтверждает Виктор. — Они неуклюжие, но тёплые и честные. Я оставил себе лучших.
Она поднимает взгляд. По обеим сторонам коридора стоят два белоснежных геральдических щита, словно древние стражи.
Слева — клыкастый рогатый череп, белый на синем фоне. Под ним изящные завитки готического шрифта гласят:
NEW OLYMPIA — 2018
XIII HESPERUS II — 2019
Справа — эмблема в виде стилизованного доспешного рыцаря с красным плюмажем на шлеме и в кожаных перчатках, поднятых, словно для удушающего приёма. Под ней — надпись:
MARLETTE — 3022
— Воспоминания о былой преданности, — объясняет Виктор. — До того, как я начал работать фрилансером.
— Этот щит, конечно же, принадлежит «Мустангам Хансена», которые служат Штайнеру, — заявляет Алина.
— Верно, и боевые награды за Новую Олимпию, и Тринадцатый Геспер II против Драгун Волка, — подтверждает Виктор.
— А другая? — подначивает Алина.
— Бронетанковая кавалерия МакКаррона. На службе у Ляо. Я был ранен в последнем бою, — отвечает Виктор. Он делает паузу. — Меня представили к медали. Но я её так и не получил. «Маскировка» не забывает и не прощает. Но парни из «Биг Мака» отправили канцлеру письмо с протестом — пьяное, непристойное, оскорбительное. Я храню копию в рамке у себя в кабинете.
— Это, наверное, забавно. Я бы с удовольствием на это посмотрела! — восклицает Алина. — А теперь ты служишь Куриту. Ты сражалась за всех. Ты когда-нибудь останавливаешься? Ты много путешествуешь!
— Мы едем туда, где есть деньги, — говорит Виктор. — В жизни наёмника важна только верность контракту.
Они идут дальше по коридору.
Posted after 1 hour 16 minutes 42 seconds:
Наёмник «Мехавоин» и монахиня КомСтара — Сцена 8-3
Портрет партизанского полковника
---
Камера меняет ракурс и фокусируется на чёрно-белом портрете в полированной серебряной рамке. На нём изображён суровый мужчина в парадной форме советского полковника с высоким воротником и множеством медалей на груди. Его стрижка — короткие виски и длинные волосы на макушке — поразительно напоминает причёску Виктора. Он смотрит в сторону, не в камеру. Под портретом на небольшой табличке написано (на русском и английском языках):
Полковник Илья Григорьевич Старинов, 1945 год. Отец партизанской войны. «Лучше быть живым полковником, чем мёртвым маршалом».
Colonel Ilya Grigorievich Starinov, 1945. Father of Partisan Warfare. “Better a live colonel than a dead marshal.”
— Мой предок, — объясняет Виктор с тихой гордостью в голосе. — Со стороны матери. Мой отец взял фамилию Старков, когда они поженились. В 23-м веке она была изменена со Старинова на Старкова — для коммерческого брендинга. Тот же корень. «Сын старого».
— Подождите. Вы Виктор Старков? — спрашивает Алина с удивлением в голосе.
— Был, когда в последний раз смотрелся в зеркало, — невозмутимо отвечает Виктор.
— Ты мне никогда не рассказывала, — настаивает Алина.
— Ты никогда не спрашивал, — возражает Виктор.
— Кстати, о зеркалах — в коридоре их не было. И нигде, где я была, тоже, — замечает Алина, оглядываясь по сторонам.
— Я презираю зеркала, — заявляет Виктор. — Они лишь отражают человеческое тщеславие.
— Ты и их раздолбаешь? — спрашивает Алина с ноткой веселья в голосе.
Алина снова смотрит на портрет, и между ними повисает пауза. — У него стальные глаза… как у тебя. Чисто выбрит. Такая же стрижка. Выглядит как со старого рекламного плаката. Почему ты так его носишь? Ты выглядишь странно.
Виктор усмехается без тени юмора. — Обязательно. Операция. Сбрил бороду, виски, половину головы. — Он смотрит перед собой, и взгляд его устремлён куда-то вдаль. — Не отрастил заново. Я похож на рыцаря Генриха V при Азенкуре с его короткой стрижкой, забредшего в салон эпохи Реставрации Карла Стюарта с их кудрявыми париками.
Алина тихо смеётся. — Да, действительно! Ты и правда выглядишь так, будто тебя перенесли на столетие или два назад.
Они продолжают идти.
Posted after 48 minutes 16 seconds:
Наёмник «Мехавоин» и монахиня КомСтара — Сцена 8-4
Традиционная и технологичная мода
---
— Итак, мой любимый. Тебе понравился парад? — спрашивает Виктор.
— Absolut, es war toll! — отвечает Алина звонким голосом. — Кольчуга и мечи в сторону — это напомнило мне парад Королевской гвардии на Триаде в Таркаде. Топот сапог. Даже командные голоса. — Она делает паузу, на её губах играет улыбка. — Почему по-немецки? Это было для меня?
— Отчасти, — пожимает плечами Виктор. — Мы служили лиранцам пару лет... пока нам не пришлось сменить сторону... и флаг. Немецкий язык полезен на этой планете.
— А стук подкованных сапог? Весь этот *клац-клац* по камню? Для красоты? — настаивает Алина, сгорающая от любопытства.
— Не для красоты. По необходимости. Эта планета была терраформирована. Ни сока динозавров, ни углеводородов. Ни шин. Ни топлива для грузовиков. Вот почему они вернулись в замок. А горные тропы разъедают кожаные подошвы, поэтому мы прибиваем их. Как подковы. У тебя есть чувство стиля; полагаю, ты разбираешься в лошадях, не так ли? — Виктор объясняет.
— Мне нравится самой на них ездить, — отвечает Алина. — Но сначала я хочу посмотреть, как они работают... понять, что заставляет их бежать.
— И как далеко они могут зайти? — спрашивает Виктор с хитрым блеском в глазах.
— Многое зависит от того, кто в седле, — возражает Алина многозначительным тоном и с лукавой улыбкой.
— Знаешь, что говорят о русских: медленно запрягают, но быстро едут, — замечает Виктор.
Алина хихикает, оглядываясь по сторонам, раскрасневшаяся и довольная. Объектив камеры перемещается.
— Все здесь выглядят так, будто сошли с голографического фильма об императрице Сисси, — говорит Алина, глядя на служанку, спешащую с подносом. — Всё это место — словно портал во времени! Я думала, что в Альянсе всё высокотехнологично, единообразно и регламентировано. Самураи с виброкатанами. Это похоже на декорации к какой-то забытой опере Штайнера.
— Ты не видел остальной мир, — говорит Виктор, не глядя на неё. — Добро пожаловать во Внешнюю Сферу. Не на Периферию, но почти туда. В Новом Самосе есть мраморные фасады и спутниковая антенна КомСтара, а также электромобили, хоть и с деревянными колёсами. Раньше у нас была компьютерная сеть. Но что ещё? Никаких углеводородов, никакого пластика. Никаких синтетических волокон. Только лён. Хлопок. Шерсть. Сорочки, юбки, корсажи — как в Австрии XIX века. За исключением знати… Или, скорее, — Виктор делает паузу, и на его губах появляется ухмылка. — Теперь я знатный человек. Чёрный барон.
— Ты имеешь в виду Чёрного принца? Это из пьесы Шекспира, «Генрих VIII»? — в замешательстве спрашивает Алина. — Или я снова попадусь на твою уловку?
— Могло быть и хуже. Я мог бы стать Унгерн-Штернбергом. Кровавым бароном, — усмехается Виктор.
— Только не очередная из твоих старых историй! Хватит! Я не хочу этого слышать! — восклицает Алина в притворном ужасе, закрывая уши руками.
— Большинство старых историй заканчиваются одинаково, — дразняще говорит Виктор. — Кто-то падает. Кто-то лжёт. Кто-то умирает.
— Тебе стоит писать детские книги, — невольно смеётся Алина.
— Ты прав. Я утомил тебя историей, — продолжает Виктор. — Кстати, о моде — титановая кольчуга напоминает мне о ней. После нескольких месяцев, проведённых в десантных кораблях, наши спутники — рабы, которых мы освободили на Периферии, — изголодались по солнечному свету. Но на этой планете? Никаких купальников в продаже. Никакой синтетики. Никакого импорта. Поэтому, когда они закончили с доспехами для солдат… женщины начали плести бикини из кольчуги, которая осталась после изготовления доспехов.
— Ты шутишь, — решительно заявляет Алина.
— Поднялся такой шум, — говорит Виктор, невинно пожимая плечами. — Местные не против купаться голышом, но загорать? Плавать? Скандально. — Он бросает на неё лукавый взгляд. — Видела бы ты эти взгляды.
— Я всегда думала, что титан используется для изготовления каркасов в аэрокосмической отрасли, — замечает Алина.
— Механические скелеты тоже, — отвечает Виктор. — Теперь они продают украшения. Браслеты. Ошейники. Кольца. …другие изделия.
— Другое? Что ещё? — спрашивает Алина, выгнув бровь, что свидетельствует о её растущих подозрениях.
— Как серьги, только в других... местах, — многозначительно отвечает Виктор.
— Кольца? Другие места? Ах да! Ножные браслеты! Поясные цепочки! — восклицает Алина, всё ещё в замешательстве, но постепенно начиная понимать.
Виктор закатывает глаза, ухмыляется и озорно шепчет: «Одна девушка сделала из него пояс верности».
Алина в ужасе смотрит на него.
— Продал его полковнику Куриту для его жены. Или любовницы. Не знаю точно, — небрежно добавляет Виктор.
— И теперь это модно? — в ужасе спрашивает Алина.
— Пояс верности или драгоценности? — игриво спрашивает Виктор.
— Nein! Nein! Я не хочу это слышать! Я этого не слышу! — в притворном ужасе кричит Алина, закрывая уши.
Они оба смеются.
— Это бизнес. Золото и серебро тоже дорогие. Титан? Блестит, как платина. Новинка, — объясняет Виктор. — Когда алюминий только открыли, он стоил дороже золота, из него делали украшения. А сейчас? Невесты инкрустируют им свадебные платья.
Алина с подозрением смотрит на проходящих мимо слуг. — Кстати говоря, они все при параде. Как будто на свадьбе. Ты велел им так одеться ради меня?
— Я не отдаю приказы слугам. Только солдатам, — отвечает Виктор.
— Но ты же можешь победить слуг? — спрашивает Алина, нахмурив брови.
Виктор усмехается. — Иногда.
Posted after 1 hour 27 minutes 51 second:
Наёмник «Мехавоин» и монахиня КомСтара — Сцена 8-5
Рыцари и кавалеры
---
Зал переходит в сводчатое помещение — галерею, окутанную тенями. На одной из стен висит огромная картина: рыцари в сверкающих готических доспехах сталкиваются друг с другом, копья ломаются, знамёна развеваются.
Подпись под картиной гласит: «Репродукция картины Грэма Тернера „Дракон и кабан: битва при Босворте, 1485“». Грэм Тернер, 1995.
— Чем это пахнет? Похоже на лак для ногтей, — спрашивает Алина, принюхиваясь.
— Закрыто. Масляный лак. Картина совсем свежая. Только что доставили. Посмотрите, — отвечает Виктор, включая подсветку холста.
— Настоящая картина, написанная маслом? Хм. Я имею в виду — очевидно, что это копия. Но всё же это редкость. Хотя сцена крутая. Рыцари, лошади и всё такое. Но это совсем не похоже на картину XIX века. Знаешь, академисты и их работы на историческую тематику, — замечает Алина, изучая детали.
— Нет, не как у Эдуарда Детайля. У иллюстратора военной истории конца XX века. До того, как цифровое искусство уничтожило традиционные техники. Они стали классикой в своей нише, — объясняет Виктор. — Как вы и сказали, это копия. Я отправил запрос на поиск изображений в исторический отдел КомСтара на Терре через HPG, и из всех изображений я выбрал это как лучшее. Я поручил одному жителю планеты нарисовать репродукцию.
— Я вижу, вы знакомы с австрийским художником, — говорит Алина, делая паузу после каждого слова. — Нет, не называйте его имени!
— Ты угадал: Адольф Амарис! — шутит Виктор.
Они оба смеются.
— Должно быть, картина стоила дорого, по меньшей мере пять тысяч C-банкнот, — задумчиво произносит Алина. — Это примерно… годовая зарплата лейтенанта. Это серьёзные деньги для искусства. Чем больше я на неё смотрю, тем лучше она выглядит. В чём же дело?
Виктор тихо и насмешливо цитирует: «И поэтому, раз я не могу доказать, что я влюблённый, чтобы скрасить эти прекрасные, благопристойные дни, я намерен доказать, что я злодей».
— «Ричард III»! Ты не такой уж и уродливый. Ты не горбун, — говорит Алина, узнавая реплики.
— Нет, — отвечает Виктор с лёгкой улыбкой. — Теперь я «Крестоносец».
— Шутка про Меха. Хорошо сыграно, — Алина хихикает. — Так это и есть та битва, где он сказал: «Лошадь! Всё моё королевство за лошадь!»
— Да, битва при Босворте в 1485 году, — подтверждает Виктор. — Предок моего отца был на стороне победителей. Сэр Хью Треванион сражался бок о бок с Генрихом VII и проявил себя настолько хорошо, что, как говорят, король посвятил его в рыцари прямо на поле боя.
— Да ладно тебе, не строй из себя важную персону, — дразнит Алина. — Ты не можешь быть потомком рыцарей, мы все были крестьянами и крепостными на Терре.
— Говори за себя, плебей! — возражает Виктор. — Мой отец был рыцарем-капелланом, сэром Джоном-Генри Треванионом из Сент-Айвса. Но да, в отличие от моей матери, от которой мы можем напрямую проследить родство до полковника Старинова, мой отец был Беттесуортом-Треванионом, очень запутанной ветвью генеалогического древа. То, что ты сказал, — правда, это внушает благоговейный трепет: у всех людей Внутренней Сферы, а их миллиарды, есть общий предок на Терре.
Я должен буду записать это в своих мемуарах.
— Твои мемуары? Ты слишком молод для этого. О чём ты вообще можешь писать? — удивлённо спрашивает Алина.
— Кое-что... — уклончиво отвечает Виктор.
— Ты уже придумал название? — спрашивает Алина.
— Мне понравилось одно: «Человек, миф, Мехавоин», но его уже занял Росс Маккиннон, какой-то пёс с Дэвиона. Так что я остановился на «Воспоминаниях Мехавоина», вдохновлённых книгой Уинстона Черчилля с Терры о кавалеристе времён Гражданской войны в Англии, — объясняет Виктор.
— Но «Кавалерс» проиграли, — замечает Алина.
— Действительно. Четверо членов Треваниона сражались на стороне армии роялистов и были убиты. Они погибли не одновременно и не в одном и том же месте, но все четверо были убиты в 1643 году. Двое во время осады, один в бою, а последнего застрелили на крыльце таверны. Подумайте об этом.
— Славная смерть! — восклицает Алина. — Название, по-твоему, слишком банальное. Нужно что-то более эффектное. Что ты сказала пилоту перед этим? «Ты летел как демон». Что-то, что рифмуется с этим… Я знаю, что это ругательство, но, если позволите, как насчёт…
… «Обездоленный демон»?
Виктор бросает на Алину сердитый взгляд.
— Это ужасно. Но в этом что-то есть. Я подумаю об этом. Ладно, хватит сентиментальности. Пойдём.
Он выключает свет, и они идут в следующую комнату.
Posted after 2 hours 26 minutes 42 seconds:
Наёмник «Мехавоин» и монахиня КомСтара — Сцена 8-6
Униформа обездоленных
Когда они проходят мимо, камера фокусируется на стеклянной витрине, в которой выставлена парадная форма марикской пехоты — лиловая и пурпурная туника, белые штаны. Грудь пересекает небесно-голубой пояс, украшенный серебряными щитами с орлами. Под ним лежат ленты, серебряный анкх и бронзовый лист с рубином.
— Твоя? — спрашивает Алина.
— Да, — отвечает Виктор. — Когда я служил в пехоте, особого шика не было. Но я выглядел привлекательно.
— Ты сейчас такой красивый, — говорит Алина. — Даже в форме Драка.
Тихая война
Они подходят к другой витрине, и тон Алины меняется. — Это что-то мрачное. — Она делает паузу. — Похоже на набор грабителя. Чёрная балаклава. Водительские перчатки. Этот кинжал… похож на египетский, который я видела в музее.
— Очень наблюдательно, — тихо говорит Виктор. — Этот нож был разработан британским коммандос во время Второй глобальной войны Терры — по образцу египетского клинка, существовавшего за тысячу лет до этого. Фэйрбэрн-Сайкс. Очень по-британски. Зачем изобретать велосипед? По той же причине, по которой мы используем его тысячу лет спустя.
— А этот свиток — что там написано? На латыни? — спрашивает Алина, указывая на него.
— Ты не знаешь неолатынь? Ну и адепт ты КомСтара! — насмешливо спрашивает Виктор.
— Я же говорила тебе, что я всего лишь архивариус. Латынь нужна для дипломатики, — оправдывается Алина, смущённо опуская глаза. — Признаюсь, я сказала, что говорю на латыни, только потому, что ты сказал, что говоришь на шести языках. Я чувствовала себя… неполноценной.
Виктор улыбается, а затем декламирует: «Quod vi armorum vinci non potest, proditione, deceptione vel pugione in tergum inimici immisso consequi potest.» Николай Аристобул, «Равновесие ужаса» («История междоусобных войн»).
— В смысле? — уточняет Алина.
— У меня тоже есть признание, — ухмыляясь, говорит Виктор. — Я тоже не говорю по-латыни. Я просто запоминаю фразы, чтобы казаться интересным и образованным.
— О! Ты хитрая, — в шоке произносит Алина, а затем сама ухмыляется. — Но… ты ведь знаешь, что это значит, иначе зачем вешать это на стену?
— Верно, — соглашается Виктор. — Я нашёл это в книге, мне понравилось, и я перевёл это на латынь, потому что так звучало более впечатляюще. Там сказано: «То, чего нельзя добиться силой оружия, можно достичь с помощью предательства, обмана или кинжала в спине врага.» — Николай Аристобул, «Баланс террора: история войн за престолонаследие».
— Баланс ужаса... — тихо произносит Алина, и эти слова тяжким грузом ложатся на её плечи.
— Причина, по которой у нас было три Войны за престолонаследие и конца им не видно, — продолжает Виктор. — Цитата говорит о том, что государства-преемники слишком равны по силе. Решающая победа невозможна только за счёт силы. Поэтому остаются грязные трюки: политика, шпионы, диверсанты... убийцы.
Между ними повисает пауза. Её голос снова смягчается. — Ты ведь не хвастаешься, правда?
— Нет, — отвечает Виктор. — Это была тихая война. Я провёл пару лет в тылу врага. Я выжил. Это в отчёте — запечатанном. Его нельзя открывать сто лет. — Ещё одна пауза. — В этом нет особой славы. Просто остаться в живых. Тяжело на душе. Лучше не говорить об этом. — Виктор нежно смотрит на неё. — Прости, Алина. Тебе не стоило этого видеть. Давай, нам ещё нужно пройти пару комнат, а ванна скоро будет готова.
Он хихикает.
Алина присматривается. — Вы, солдаты, такие же тщеславные, как и женщины. Косы, пояс, цветные ленты, все эти блестящие штучки. Что это за косы? Ты был адъютантом?
— Я тоже когда-то был таким, — нерешительно говорит Виктор. — Но косички — это... совсем другое.
— Значит, вы были офицером, лейтенантом? — спрашивает Алина.
— Капитан, — поправляет её Виктор.
— То же самое. В военное время повышение происходит быстро. Старших офицеров не отправляют на передовую. Берет красивый, мне бы он тоже пошел, — замечает Алина.
— Это не просто берет, — отвечает Виктор.
Алина прищурилась. — Этот значок... серебряный череп и кинжал в лавровом венке? Он выглядит по-пиратски.
— Отряды освобождения, — тихо произносит Виктор. — Мы все были лишёнными. Нам нечего было терять.
Алина говорит так, словно ничего не слышала, и её глаза расширяются. — Что это за позолоченный лист с камнем?… Himmel! Это большой рубин, и он выглядит настоящим. Размером с ноготь большого пальца, около четырёх или пяти карат… как минимум десять тысяч C-долларов! Mein Gott! — Она наклоняется ближе, а затем хмурится. — Но, конечно же, это подделка. Синтетика. Вы бы не стали хранить такую драгоценность в простой стеклянной витрине. Должно быть, дело в освещении.
— Синтетические, — говорит Виктор, и на его губах играет тонкая улыбка. — Да. Ты разбираешься в драгоценностях, я впечатлён.
— Это была важная награда? — спрашивает Алина. Она делает паузу. — Нет… Думаю, это не важно. Пехота не получает важных наград.
— Это медаль «За выдающиеся заслуги», — отвечает Виктор. — И ты прав. Пехота не получает медалей, а я заслужил больше.
— Все солдаты так говорят, — отмахивается Алина.
Алина указывает на другой предмет. — Тот, что внизу, странный… это египетский крест, ja?
— Да, Регуланский анкх. К нему я получил только пенсию, — говорит Виктор.
— Что ж, не унывай. Полагаю, для простого пехотинца эти вещицы ценны, и ты ими, конечно же, гордишься, — говорит Алина, слегка улыбнувшись. — Мне нравятся эти маленькие щитки с орлами. Конечно. Они не важны, если у тебя их пять. Как трофеи за участие, верно? — Она ухмыляется, явно намереваясь пошутить. — Как те планки, которые лиранские офицеры носят на доспехах.
— Знаки отличия, — невозмутимо отвечает Виктор. — Да. Орлы выглядят примерно так. — Он бросает на неё суровый взгляд. — Ладно, пойдём.
Алина останавливается, на её лице появляется обеспокоенное выражение. — Я тебя не обидела, правда? Я постаралась. Я проявила интерес. Я знаю, что для тебя это важно.
Виктор делает паузу, а затем слегка улыбается. — Я не обиделся. И я ценю это. Я просто не хотел утомлять тебя старыми военными историями... которые никому не интересны.
— Не грусти, Виктор, — мягко говорит Алина. — Радуйся, что всё закончилось быстро и ты получил своего Меха.
— Не грустно, — тихо отвечает Виктор. — Просто устал. И да, я рад.
Наёмник «Мехавоин» и монахиня КомСтара — Сцена 8-7
Портрет герцога
Переход за кадром. Они входят в тихую, пыльную комнату. У одной из стен возвышается камин, обрамлённый массивными каменными колоннами. Над ним висит обгоревший портрет маслом на льняном полотне в потускневшей серебряной раме. Царственная фигура — мужчина лет сорока пяти, с бородой в стиле Ван Дейка, шрамом от дуэли и рваной раной у линии роста волос — сидит в полевой форме генерала Лиги Свободных Миров на фоне войны.
На небольшой гравированной табличке под портретом написано: «Его светлость герцог Процион, главнокомандующий, капеллан фронта Менкалинан — 3003»
— Зачем ты хранишь эту картину? — спрашивает Алина с удивлением и отвращением в голосе. — Выглядит так, будто в неё выстрелили из дробовика. Ты что, вытащил её из мусорного бака?
— Оригинал, — отвечает Виктор ровным тоном. — Спасён из руин поместья герцога Антона Марика — после того, как его обстреляла рота «Чёрная вдова». Они оставили дом гореть. Я нашёл его среди руин, вырезал из каркаса штыком и принёс в рюкзаке. Я годами не мог позволить себе его восстановить. Возможно, скоро смогу.
— Но почему? Это всего лишь портрет какого-то марикского генерала. Ничего особенного. И он так сильно повреждён... реставрация обойдётся дороже, чем он стоит, — настаивает Алина, и её прагматизм берёт верх над чувствами.
— Он дал мне мой первый заказ, — тихо говорит Виктор, не сводя глаз с картины. — И последний. Сейчас она ничего не стоит. Но я её сохранил.
Алина делает паузу. — Для тебя это важно. Кем он был? Почему благородный генерал благоволил простому пехотинцу? Я не понимаю.
— Ты не знаешь, кем он был? — спрашивает Виктор с ноткой удивления в голосе. — Его светлость герцог Антон Марик. Герой. Или предатель. Зависит от того, кто пишет книги. В этом доме он герой.
— Тот самозванец, который участвовал в гражданской войне в Лиге много лет назад? Ты знал кого-то вроде него? — удивлённо спрашивает Алина. — Я думала, ты просто дворцовый стражник.
— Я был его телохранителем, — подтверждает Виктор.
— «Камердинер его милости», да? Скорее горничный! — передразнивает Алина и смеётся, находя юмор в своём грубом сравнении.
— Это была... грязная шутка. Очень по-немецки, — говорит Виктор. Затем его тон становится серьёзным: — Однажды я спас ему жизнь. Он подарил мне это кольцо с печаткой. — Он поднимает руку и показывает ей кольцо.
— Как трогательно, — сухо говорит Алина. — Я как раз любовалась этой безделушкой с орлом Марика. Такая же безвкусная, как твои запонки. Дай посмотреть. — Она берёт его руку и рассматривает кольцо. — Стекло. Даже не настоящий камень. Ты уверен, что не «прибрал» и его тоже?
— Орёл инкрустирован чёрным бриллиантом! — говорит Виктор с искренним возмущением.
— Такого не бывает. Это обсидиан, — поправляет его Алина. — Аметист в гербе красивый, и маленькие бриллианты, и работа мастера… Но это всего лишь безделушка. Золото стоит больше, чем камни.
Виктор отдёргивает руку. — К чёрту тебя и твои драгоценности! Для меня это важно. Вот что имеет значение. — Он замолкает, не сводя глаз с портрета. — Nomen est omen.
— Не надо говорить со мной на латыни — мы оба знаем, что ты на ней не говоришь, — говорит Алина. — Что это значит?
— «Имя — это судьба», — переводит Виктор. — Я думал об имени Марик. Его происхождение неясно. Некоторые утверждают, что они были представителями восточноевропейской знати — как Дракула. — Он ухмыляется. — Родственники Габсбургов. Правили горным королевством под названием Руритания. Но капеллан рассказал мне кое-что ещё. Он сказал, что это чешское имя. Небольшая славянская страна. Происходит от Марека или Мартина. От Марса. Римский бог войны. Подходящее имя для такой воинственной семьи.
— Прости, если я не разделяю твоего восхищения королевской семьёй врагов моего королевства, — отвечает Алина с лёгкой ухмылкой. — Но… это интересная идея. Твой отец назвал тебя Виктором. Он надеялся, что ты… одержишь победу?
— Не совсем, — говорит Виктор, и на его лице появляется редкая искренняя улыбка. — Он назвал меня в честь боевого робота. Виктор. Он построен на его родной планете, Сент-Айвсе. Иногда в семьях механиков-воинов детей называют в честь роботов. Могло быть и хуже. Меня могли назвать Клинтом. — Он ухмыляется.
— Ты серьёзно? Есть робот по имени Клинт? — спрашивает Алина, удивлённо моргая.
— Не самый распространённый, но да, — подтверждает Виктор.
— Пойдём? Ты знаешь дорогу, — говорит Алина. — Я заблудилась среди всех этих комнат и коридоров. Это место — настоящий лабиринт.
— Прости меня, дорогая. Давай поторопимся, — отвечает Виктор.
Они выходят.
