Наёмник «Мехавоин» и монахиня КомСтара — Сцена 12 7-8

[General Bison]

Наёмник «Мехавоин» и монахиня КомСтара — Сцена 12 7-8
12-7 Невеста для царя Старкова

Раздаётся стук в дверь, тихий, но настойчивый, нарушающий уютную атмосферу раздевалки. Frau Майер, поняв намёк, одобрительно кивает Алине.

—Ты поистине драгоценность, Fräulein,—бормочет она с искренней теплотой в голосе.—Мой долг здесь выполнен. Der Kommandant ждёт.

Изящно поклонившись Алине и более сдержанно—служанкам, она поворачивается и выходит из комнаты, придерживая одной рукой сползающее кимоно.

Мгновение спустя в дверях появляется Виктор Старков. Он одет в свежую лиранскую парадную форму: синий мундир с высоким воротником, украшенный перевёрнутым чёрным треугольником—знаком Hauptmann—по обеим сторонам воротника, белые брюки с синей лампасой и блестящие чёрные ботинки. На его груди две орденские ленты, напоминающие о прошлых сражениях, а на шее на голубой ленте висит медаль Маккензи. Он замирает на мгновение, положив одну руку на дверную ручку, а другую—на платиновую дубинку. По его лицу медленно расплывается улыбка, когда он смотрит на Алину.

Алина в искреннем шоке широко распахивает глаза и прикрывает рот рукой.

—Виктор! Что ты делаешь в лиранской форме?

Он усмехается, проходит дальше в комнату и указывает на свою тунику.

—Поскольку тебе так не понравились белый цвет Дракониса и фиолетовый цвет Марика, я надел свой прежний наряд. Я подумал, что тебе это может понравиться.

Алина удивлённо моргает, а затем на её лице появляется искренняя улыбка, и она наклоняет голову.—Какой же ты милый! Вообще-то я уже привыкла, и тебе идёт белое. Но не переодевайся обратно—в синем ты тоже очень красивый!

Она игриво хмурит брови.—Но в Альянсе? Ты что, пытаешься развязать войну?

Виктор сурово улыбается и, держа трость обеими руками у пояса, произносит строгим тоном:

—Лорд Курита может править этой планетой, но в этом доме нет власти выше, чем власть Бога. А после Бога Der Kommandant.—Он стучит дубинкой по полу, чтобы подчеркнуть свою мысль.—Это мой дом. Я могу носить то, что мне заблагорассудится. Не беспокойтесь об этом.

Он кладёт обе руки на жезл, и его взгляд снова смягчается, устремляясь к ней.—Позволь мне взглянуть на тебя.

Алина опускает руки, хватается за юбки и машинально делает реверанс. Его взгляд скользит по её фигуре, задерживаясь на мгновение, а затем он встречается с ней взглядом.

—Ты сияешь.

Алина слегка напрягается под его пристальным взглядом, тянется рукой к своей косе, а затем скромно хлопает в ладоши перед собой.

—Ваши служанки искупали меня. Очень… тщательно искупали.

—А. Хана и Эми.—Он приподнимает бровь, в его глазах мелькает веселье.

—Они хорошо себя вели?

—Они утверждали, что подготовили меня для тебя,—говорит Алина с иронией в голосе.

Виктор всё больше веселится.—Правда?

—Ты приказал «искупать её, умастить маслом и привести ко мне»?—бросает вызов Алина, в её тоне слышится вызов, она наклоняет голову и скрещивает руки на груди.

Он издаёт глубокий, низкий смешок и машет рукой.—Я сказал им отвести тебя в баню. Вот и всё. Серьёзно. Я командую отрядом наёмников, а не спа-салоном. Хочешь, чтобы их наказали?—Он угрожающе размахивает дубинкой.

Алина вздрагивает, опускает руки, а затем смотрит на них и быстро качает головой.—Нет. Мне… вроде как понравилось. Просто я не ожидала масляного массажа. Очень приятно.

—Рад это слышать.—Взгляд Виктора задерживается на её замысловатой причёске. Один палец касается кончика косы и проводит по ней вверх.—Очень красивая причёска. Теперь ты действительно похожа на валькирию, как в тот раз, когда я тебя впервые увидел.

—Я помню,—Алина отвечает, с игривым блеском в глазах, качая головой.

—Ты ещё не умер.

Он продолжает дразнить её, хватая за косу и слегка оттягивая её.—Ты тоже похожа на штайнерского ‘MechWarrior с этими косичками. Конечно, без бритой макушки.

—Прекрати, иначе ты скоро умрёшь!—предупреждает она, делая вид, что сердито смотрит на него, и отступает на полшага. Он следует за ней, держа одну руку на дубинке, а другую заложив за спину, словно осматривает новобранца.

Затем он окинул взглядом её лицо, отметив едва заметные изменения.—Весь этот макияж… твоя идея?—Его глаза скользнули к служанкам, которые нерешительно поклонились, ожидая его решения.

—Тебе это не нравится?—спрашивает Алина с ноткой неуверенности в голосе, поднося руку к лицу.

—Au contraire, ma chérie,—Виктор отвечает, широко разводя руками и взмахивая дубинкой, и в его голосе звучит искреннее восхищение.—Ты так прекрасна au naturel, что я и представить себе не мог, что ты можешь выглядеть ещё лучше. Просто я удивлён—я не ожидал, что ты будешь выглядеть как куртизанка во дворце Лютьена.

Алина слегка хмурится.

—Кто такая куртизанка? Придворная дама? Фрейлина?

Виктор поспешно отвечает, отмахиваясь от её вопроса.

—Да. Фрейлина. Эта штука. Ты стала ещё красивее, если такое вообще возможно. Молодцы, девочки, Лизель, а ты… Мари, верно?—Лизель и Мари кивают, удивлённые тем, что он запомнил их имена.—Я рад. Идите ужинать, попросите добавки и десерт, если хотите, и присоединяйтесь к празднику.

Он машет рукой, милостиво отпуская их.

Девушки снова кланяются, широко улыбаясь, и спешат собрать инструменты для укладки и косметику, прежде чем оставить Алину и Виктора наедине.

Виктор снова кладёт руки на жезл, и его взгляд задерживается на Алине, впитывая каждую деталь её украшенного образа. Алина опускает руки, словно стоит по стойке «смирно». Его взгляд скользит по тонкой диадеме в её волосах, по блеску колье на шее. Мантия, которая больше не расстёгнута, подчёркивает изгибы её тела, особенно пышную грудь и плавные изгибы бёдер. Он подходит ближе, обходит её, заложив руки за спину, в одной из которых зажата дубинка, и говорит низким, восхищённым тоном.

—С этими драгоценностями и диадемой ты и правда похожа на царскую невесту. Образ чистоты, но всё же…—Его взгляд скользит по едва заметному блеску титана, выглядывающему из-под подола её платья, чуть выше открытых сандалий, а затем поднимается к её запястью, пока она теребит свои косы. На его губах появляется забавная понимающая ухмылка.—О боже, ты становишься местной, носишь варварские украшения с Периферии. Как раб в ханском лагере, и мне это нравится.

Алина чувствует, как к её щекам приливает румянец—от удовольствия, вызванного его восхищением, и от удивления из-за его прямолинейного, эротичного замечания. Она кладёт руку на грудь. Лизель и Мари, которые как раз скрываются за углом с подносом и одеждой, обмениваются быстрыми восторженными взглядами: их скромный вклад замечен и оценён Der Kommandant самим.

Взгляд Виктора возвращается к её лицу, на губах играет медленная, одобрительная улыбка.—А колье… скажи мне, как ты можешь быть такой красивой и притягательной, не обнажая ничего, кроме лица и рук? Это просто поразительно.

Алина смущённо опускает глаза и складывает руки. Он задерживает взгляд на её изгибах под натянутым шёлком. Затем он снова заговаривает:

—Теперь мне вспоминается поговорка о том, что в разведке—то есть в шпионаже—важно не только то, что ты видишь, но и то, чего ты не видишь.

Алина поднимает глаза и лукаво улыбается.—Разве тебе не хотелось бы узнать…?

Их взгляды на мгновение встречаются. Грудь Алины в корсете вздымается, губы слегка приоткрыты.

Затем Виктор отступает на шаг и выпрямляется, принимая официальную позу, с жезлом в руке.

Posted after 4 minutes 50 seconds:
12-8 Безумные мясники

—Вы, наверное, ожидаете романтического ужина на двоих при свечах,—начинает Виктор,—но это торжественное событие, так что сегодня вечером вы присоединитесь к нам за ужином.

—Мне не сказали,—просто говорит Алина с ноткой растерянности и разочарования в голосе.

Виктор смотрит прямо перед собой и поднимает руку, чтобы пресечь возражения Алины.—Считайте это… вашим дебютом в обществе. В обществе военных лагерей и джентльменов удачи. И некоторых женщин тоже.

Он подходит к ней и протягивает руку. Алина на мгновение колеблется, но затем берёт его за руку, и её пальцы касаются хрустящей ткани его мундира. Вместе они начинают прогулку по поместью.

—Ты знаешь, что это за бардак?—спрашивает Виктор, пока они идут.

—Столовая для офицеров?—размышляет Алина.—Как в holovids? Парадная форма, серебряные столовые приборы и бокалы для шампанского? Тосты за государя?

Виктор улыбается искренней, весёлой улыбкой.—Думаю, ваши ожидания от военных так же необоснованны, как и мои от аристократии, но мы сделаем всё возможное, чтобы ужин прошёл приятно.

Алина хихикает в ответ. Он делает паузу, и выражение его лица становится более серьёзным.—Общая комната—это не просто место, это дом отряда. «Дом—это место, где я вешаю свой нейрошлем».

Поэтому, где бы мы ни разбивали лагерь во время наших странствий среди звёзд, столовая—будь то обеденный зал в поместье или натянутая палатка—это место, где семья собирается, чтобы поесть и поговорить. Разумеется, за отдельными столами. Ответственные взрослые, офицеры, сидят за одним столом, а непослушные дети, рядовые,—за другим.

Но сегодня у меня проблема с протоколом. Численность подразделения удвоилась, и я не знаю даже половины людей. Поэтому я придумал отговорку, что этот ужин für die alten Kameraden, даже если они не офицеры. Noblesse oblige.

«Ещё одна моя причуда»,—подумают они, и никто не почувствует себя оскорблённым. Ты познакомишься с четырьмя капитанами рот, моими тремя товарищами: теми, кто был с нами с самого начала, когда мы были в одном lance. И с шестью ублюдками и сучками, которых я терпеть не могу, но вынужден приглашать, чтобы соблюсти приличия.

—Ты хорошо вознаграждаешь тех, кто хорошо тебе служит,—замечает Алина, кивая.

Виктор одобрительно кивает.—Предупреждаю, они дезертиры, пьяницы и выродки. Выжившие из первоначальной роты. Те, от кого я не могу избавиться, потому что они хорошо сражаются, а мне нужны их ‘Mechs. И вишенка на торте: командир другой роты—предательница. Она перешла на другую сторону во время мятежа, из-за которого нам пришлось в спешке покинуть Содружество. Мы искренне презираем её, и это чувство взаимно, но она знает своё дело, и у неё нет других вариантов.

Алина приподнимает бровь, на её губах играет язвительная улыбка.

—Ну и команда. И я должен их переубедить? Красавица, укрощающая зверей?

В глазах Виктора мелькает веселье.—Если ты сможешь их вынести, то всё остальное покажется тебе детским хором Tharkad. Считайте это своим первым испытанием.

Алина слегка вздыхает, и на её лице появляется знакомая усталость.—Что ж, думаю, это будет не хуже, чем рождественские ужины в кругу семьи…

Они выходят вместе, оставляя за спиной тихую раздевалку.