западная окраина Тихограда
Тихонов, Префектура IV
Республика Сферы
27 ноября 3132 года
– Опять нам достаётся всё самое скучное, – проворчал Дэвид Волк.
– Зато мы первыми пополним боезапас, – ответила Дарья. – Учись видеть хорошее в плохом.
«Выйти в точку «майк», встретить колонну – машины технического обеспечения и транспорты боеприпасов. Пополнить боекомплект. Сопроводить конвой до точки «лима».»
Три каргомеха АТАЕ-70 «уни», с полдюжины грузовиков J-27 и J-37, несколько большегрузных JI-50 и JI-100, в кузовах которых Дарья заметила облачённых в рабочие экзоскелеты техников. Колонну небоевой техники сопровождали три танка – пара «джоустов»-БЕ701 и «уинстон», из вчерашних трофеев. Неопытные, с бору по сосенке собранные экипажи. Три вооружённых индастриалмеха и «мэд-кэт III» старика Герберта должны были здорово усилить охрану конвоя.
Как командир и пилот самой мощной боевой единицы отряда, Герберт пополнил боезапас первым. Дарья и Дэвид стояли следующими в очереди. По две тонны снарядов автоматической пушки и ракетной установки «диг-лорда», две тонны снарядов автоматической пушки «бастера» МОД-Б. Сорок и двадцать минут возни, даже при наличии у техников экзоскелетов. Дарья нетерпеливо барабанила пальцами по подлокотникам кресла. Мех Дэвида встал и отошёл, уступив место второму «бастеру», Селине.
– Шевелитесь живее, сураты! – прикрикнула звёздный коммандер на техников.
Ей очень не хотелось оказаться беспомощной, если вдруг появится неприятель. А он может появиться, убедил Дарью старый Герберт Волк. Сурату ясно, что если волки намерены удерживать водоочистной завод – они должны развернуть там ремонтную базу. Восстановить мехи после боя на месте, а не вести их обратно к дропшипам. Отсюда напрашивается атака на идущую к заводу колонну. Которую надо хорошо прикрыть.
Девушка перегнулась через спинку пилотского кресла, нашарила в заброшенной туда сумке пакет с бутербродами и картонку с соком. Лучше уж жрать, чем изнывать от безделья. Пронёсшийся над дорогой и полем сигнал тревоги заставил её поперхнуться.
– Противник на пять часов! К бою! – надрывался в наушниках нейрошлема нова-капитан Герберт.
– Техники, блядь! – Дарья поспешно нахлобучила нейрошлем. – Закрывайте мне магазин и на хрен от меха!
Двойная молния – залп метателей частиц – ударила в неподвижный и беспомощный «бастер» Селины, присевший в трёх десятках метров от Дарьиного «диг-лорда». Дарья заскользила взглядом по экрану, ища, откуда пришёл удар. Ага, вот он! 65-тонный «ламент» в чёрной с золотом раскраске республиканских гастатов высунулся из-за гребня холма метрах в семистах от колонны. Ослабленный расстоянием, удар был, всё же, достаточно силён, чтобы разодрать тонкую броню вооружённого индастриалмеха. «Бастер» опрокинулся на спину, из развороченной груди его повалил дым. Дарья рывком выпрямила свой «диг-лорд». «Ламент» перевалил через холм и бегом устремился на неё.
«Мэд-кэт III» нова-капитана Герберта и оба «джоуста» сцепились с отрядом из «мэд-дога», ещё какого-то страхолюдного среднего меха незнакомой Дарье модели и двух или трёх пойнтов бронепехоты. Ещё один «мэд-дог», сильно побитый по виду, поддерживал их огнём с вершины поросшего лесом холма. Нет, не один! из тех же зарослей хлестнула очередь ротационной автоматической пушки. Что там может быть ещё? «легионер»? что-то ещё пронеслось за грядой поросших лесом холмов, выскочило на дорогу. Бэттлмех. Ещё один. Лёгкий бэттлмех. Укрупнив изображение, насколько позволяла электроника «диг-лорда», звёздный коммандер разобрала гуманоидную фигуру, расставленные в стороны плоскости стабилизаторов на спине – «спайдер». Силуэт меха искажали непонятные наросты, или нашлёпки, в которых Дарья не сразу опознала прилипшие к броне доспехи бронепехоты. «Спайдер» не просто шёл в атаку, он нёс десант!
Дарья бросила взгляд на датчики наполнения магазинов. Оба пушечных – заряжены, и один ракетный. Только один, второй не успели. Стандартный боеприпас РМД и по тонне стандартных и прецизионных снарядов для автопушки. Щёлкнув селектором, Дарья подала в орудие вторые. Развернуться на «спайдер» она уже не успеет, так что – прицел на «ламент». «Умные» активно-реактивные снаряды, весили больше стандартных собратьев, и потому в боеукладку помещалось не десять, а всего лишь пять выстрелов. Но сейчас не время экономить. Прецизионный снаряд даёт преимущество в стрельбе по движущимся целям, отслеживает их и корректирует собственную траекторию, чтобы не промахнуться. «Ламент» уже близко, сократил дистанцию с семисот метров до трёхсот, и Дарья переводит автомат заряжания пушки на стрельбу в ускоренном темпе. Старые модели автопушек умеют и это, пусть не так хорошо, как разработанные первой Звёздной Лигой и усовершенствованные кланами пушки класса «ультра». Больше риск заклинивания, но сейчас Дарья готова рисковать, потому что в схватке против «ламента» у её «диг-лорда»-МОД слишком мало шансов, чтобы не пользоваться каждым из них.
Автопушка плюётся огнём, четвёрка ракет малой дальности вылетает из пусковых труб. Температурный скачок затапливает кабину жаром, и тело Дарьи покрывается потом. Результатов своей стрельбы она не видит, отчаянно борясь с управлением: попадания тяжёлых метателей частиц «ламента» почти содрали броню с груди и ноги «диг-лорда», судорогой скрутили миомерные мышцы. Она, всё-таки, удерживает машину на ногах и рвётся вперёд, на врага. Ловит его в прицел и стреляет, уже почти ничего не видит, сквозь застилающий глаза пот, раскрытым ртом ловит раскалённый воздух кабины. Грохот и дрожь земли под ногами меха, взрывная волна бьёт «диг-лорд» в спину. Грохот.
– С-савашри!.. – шепчет Дарья, когда до неё доходит.
Беззащитные транспортные машины попали под удар. Горят и рвутся боеприпасы, бочки с соляркой и бензином, маслом, и что там ещё способно гореть? Дарья пытается поднять на ноги свой недомех, но он перегрет настолько, что миомеры едва шевелятся. Новые попадания обрушиваются на него, хлещут по броне и сбивают обратно наземь. Что там с остальными? Танкисты, Герберт, старый ты вольнорождённый сурат, где вы все? Красная лампочка сигнализирует о неисправности автопушки. Ещё осталась ракетная установка, слабое утешение в бою с настоящим мехом, и не снятое с рук горнопроходческое оборудование, громоздкая камнедробилка в правой и шахтный бур в левой. Уродливые орудия труда внутрисферного быдла и низших каст, которые солдаты Внутренней Сферы порой используют в качестве оружия рукопашной драки мехов. Её учили презирать этот вульгарный стиль боя, но Дарья без колебания прибегла бы к нему... будь у неё хоть какой-то шанс. Но её «диг-лорд»-МОД не уступал республиканскому «ламенту» только весом. И за рычагами «ламента» сидел опытнейший мехвоин, без промаха бьющий тяжёлыми метателями частиц и дальнобойными лазерами своей машины.
Звёздный коммандер Дарья из рода Керенских взвыла от осознания собственного бессилия. Клянясь всем, о чём помнила, что обязательно найдёт его и разберётся с ним, девушка расстегнула привязные ремни и распахнула люк. Вывалилась на траву из кабины лежащего ничком меха. Громоздкий хладожилет и нейрошлем – тяжёлый, грубый и примитивный, как всё внутрисферное – долой, они только мешают. Оставшись только в шортах и ботинках, поспешно вытянула из кобуры гаусс-пистолет. Огляделась по сторонам и облегчённо перевела дух, когда поняла, что вражеской бронепехоты, как и любой другой пехоты, поблизости не наблюдается. Не думая больше ни о чём, побежала к спасительному лесу.
термоядерная электростанция №7
Тихоград, Тихонов, Префектура IV
Республика Сферы
Пленник был крепким и мускулистым пареньком, но полудетские, не успевшие пока огрубеть черты его лица и тёмный юношеский пушок над верхней губой выдавали истинный возраст. Будущих воинов в кланах начинают готовить с детства, и аттестацию они проходят в шестнадцать лет, когда их сверстники из Внутренней Сферы только оканчивают школу. Даже если это военная школа, вроде той, где учился Чарльз. В свои шестнадцать он только готовился учиться на мехвоина, пленный волчонок же успел таковым стать.
– Капрал, – устало проговорил Ломтев. – Я же говорил вам не забыть клеёнку.
Капрал Фёдор Мохнаткин, наёмник и командир одного из отделений «лонгинусов», развёл руками в ответ.
– Дык это... не нашли. Да и хрен с ним, командир – потерпит.
На английском он говорил с акцентом, выдававшим уроженца одного из пограничных миров Капелланской Конфедерации. Граничащих с Республикой миров. Из крестьян, судя по тому, что нехватку английских слов в лексиконе Фёдор восполнял родными русскими и китайскими. Рослый и широкоплечий, как все бронепехотинцу и положено, он горой возвышался над привязанным к стулу пленником. Поросшие тёмным волосом мускулистые руки украшены татуировками, судя по которым наёмник успел побывать за решёткой у себя на родине. Солдат-штрафник или бывший уголовник? Скорее, первое, рассеянно подумал Чарльз. Он хорошо управляется с боевым доспехом, значит, и опыт имеет немалый. То есть, учиться этому должен был ещё по призыву в капелланскую армию, а не потом, в наёмниках. Надо будет проверить по личному делу, потом. Принимая людей Бэннсона под временное командование, Ломтев бегло проглядел их документы, но запомнил, конечно же, далеко не всё и не всех.
– Он-то потерпит. А его сфинктеры – нет, – терпеливо объяснил капралу Чарльз. – И потом, стул хороший, зачем портить обивку?
– Гы, – осклабился капрал. – Эта... пакет, мож, подойдёт?
– Хозяйственный? Да подойдёт, я думаю... – Ломтев пожал плечами. – Так что стелите. Надо вам напоминать приглядывать за нашим клиентом, чтобы без глупостей?
«Клиент» резко дёрнулся, как только солдат-бронепехотинец – здесь с Ломтевым было всё отделение Мохнаткина – принялся распутывать верёвки на его руках. Капрал немедленно отвесил пленнику тяжеловесную оплеуху – «без глупостей», ага. Пакет сообразили быстро. Подстелили на сиденье, собрались уж возвращать пленника на стул и привязывать, когда Ломтев жестом остановил.
– Так, чуть не забыли. Шорты-то с него надо снять.
– Трусы – тоже? – уточнил, на всякий случай, капрал.
– Естественно.
Кроме шорт на пленнике и так ничего больше не было. Нейрошлем и хладожилет он снял сам, когда пытался выбраться из кабины поверженного «бастера» МОД-Б, ботинки и ремень отобрали солдаты Ломтева, когда брали в плен – как положено. Последние предметы одежды сорвали грубо и бесцеремонно. Голый человек чувствует себя более слабым и беспомощным, неважно, клановец он или сфероид. Или, там, недоклановец из республиканской диаспоры Клана Волка на Тихонове. Потом двое подчинённых Мохнаткина вернули пленника на стул, снова привязали – руки за спину и к спинке, ноги за лодыжки – к ножкам. Ещё один пехотинец, стоял в дверях.
Помещение, где они находились, было мастерской или подсобкой – не сказать, что маленькое, но кажущееся тесным из-за нагромождения старой мебели, досок, деревянных ящиков и картонных коробок, разномастного инструмента и прочих железяк, в беспорядке сваленных на стеллажах. Пока солдаты вязали узлы, Ломтев отошёл к тому столу, на котором стоял воткнутый в розетку электрический чайник, включил его. На глазок отсыпал себе кофе в чашку, подумав немного, кинул ещё пару кубиков рафинада.
– Готово? – убедившись, что солдаты закончили, распорядился. – Придвиньте его, пожалуйста, сюда, к верстаку... Нет, немного не так... ага. И капрал... дойдите, пожалуйста, до столовой, пусть мой обед принесут сюда.
Пленный волчонок смотрел на Ломтева исподлобья. Подполковник же подождал, пока чайник закипит, аккуратно снял с подставки, залил чашку кипятком. Всё ещё держа чайник в руке, подошёл к пленнику и слегка наклонил над голой спиной парня. Источающий пар кипяток тонким ручейком заструился по коже. Пленник дёрнулся всем телом, мышцы его напряглись, кулаки плотно сжались. Лицо исказила гримаса, парень стиснул зубы, стараясь не закричать. Пожав плечами, Ломтев вернул чайник на место.
– Рядовой, э-ээ...
– Мвагали, босс, – темнокожий солдат, волосы которого были скатаны в толстые дреды, обернулся к Ломтеву.
– Хорошо. Высвободите, пожалуйста ему руку и подтяните к тискам.
– Которую руку-то?
Ломтев потёр макушку.
– Да один хрен, в общем-то... никаких подписей нам от него не требуется, так что, можно и правую, в принципе. Так! Запястьем, запястьем сюда! – Чарльз сам начал закручивать винт. Переместился, чтобы видеть глаза пленника. – Ну, что? Не хочешь ничего мне сказать?
Парень сказал ему ругательство.
– Понятно... Чтоб ты знал: бравада – признак слабости. Особенно у таких, как ты, у клановцев. Свою слабость и неуверенность вы всегда маскируете агрессией. – Ломтев нажал чуть сильнее, и тиски сдавили парню запястье. Ладонь его теперь была припечатана к поверхности верстака.
Чарльз пошарил взглядом по стеллажам и полкам, отыскал и взял среднего размера молоток. Приметился и с короткого замаха опустил его на средний палец пленника. Потом ещё раз и ещё, дробя фалангу за фалангой. Пленник задёргался, вновь заскрипел зубами.
– Не хочешь кричать, понятно... – новый удар пришёлся в основание указательного пальца. – Да и не кричи, оно, в сущности, не важно... всё равно, ты уже начал понимать, что взялись за тебя всерьёз. Вижу, начал... а это дело не быстрое, так что я, пожалуй, прервусь, пока кофе совсем не остыл.
Провожаемый ненавидящим взглядом пленника, подполковник вернулся к столу с чайником и чашкой, сделал несколько мелких глотков.
– Всё-таки, горячевато... ну, подождём тогда... кстати, рядовой Мвагали. И остальные, конечно... кофе никто из вас не будет?
Солдаты переглянулись. Один поднял руку, как школьник.
– А мо... разрешите, сэр?
Улыбнувшись уголками рта – классический армейский ответ на вопрос «можно?» каждый военнослужащий усваивает ещё на курсе молодого бойца, и всё одно, ведь, некоторые ляпают – Чарльз кивнул. Взял с полки стакан, отмерил кофе.
– Ну, что? – подошёл он к пленнику, когда чашка опустела наполовину. – Начнём, пожалуй, допрос? – аккуратно выложил и включил в режим диктофона свой компад. – Ваше имя, звание, личный номер?
Ответ пленника таковых не содержал, а иронизировать над возможным ругательным именем Ломтеву не хотелось. Поэтому он подтянул винт ещё на полтора оборота и взял молоток. Отвесил ещё несколько ударов. Поставил чашку и вторую руку положил поверх ладони пленника. Некстати вспомнился давешний вечер с Шарлен... Подполковник надавил и пошевелил пальцами, заставив пленника, наконец, взвыть от боли. Продолжил.
– Д-дэ-ээ-вид Волк, – провыл, наконец, парень. – Мехвоин.
Ломтев убрал руку.
– Место службы? И не говори, пожалуйста, что согласно конвенции о военнопленных ты не обязан мне его называть.
Парень тяжело дышал, пытаясь прийти в себя. Ломтев воспользовался этой передышкой, чтобы допить свой кофе.
– Ну, так что? Сочинил убедительный ответ, или будешь говорить правду?
Двое солдат Мохнаткина уволокли полубесчувственного пленника. Третьему пришлось собрать и нести на кухню тарелки из-под обеда – в середине допроса Чарльз сделал для себя перерыв.
– Ну, вы и зверь, командир, – в голосе капрала прозвучали нотки восхищения. – Я-то, уж извините, ваших – рэсси, то бишь – за чистоплюев всегда держал. Вроде как Кай Аллард-Ляо. А вы натурально – зверюга!
Чарльза передёрнуло.
– Зверьё – это, вон, они. Волки и прочие кони с медведями. А мы тут делаем свою работу. В том числе, и такую. Вам ясно, капрал?
– Так точно, сэр! – капелланец выпрямился, как в строю, и с неподдельным уважением посмотрел на Ломтева.
30 км к юго-востоку от Караганды, Перешеек
Тихонов, Префектура IV, Республика Сферы
27 ноября 3132 года
Доктор Аристид Цигуань отнял от глаз бинокль и нырнул обратно в люк «сортека». Даже раньше, чем захлопнулась крышка, водитель дал по газам, и 45-тонный ховер рванулся вперёд. Аристид не был позёром, не любил рисоваться перед бойцами, но чувствовал, что сейчас он должен появиться на переднем крае. И рекогносцировку провести тоже должен. В конце концов, хороший полководец должен полагаться не только на глаза подчинённых, но и на свои собственные глаза. И сейчас расположение войск, своих, союзных и вражеских, вырисовывалось перед его мысленным взором яснее, чем на голографической карте в боевом информационном центре КШМ «преториан», той, что боевые отряды «Дадаохуэй» отбили у «постоянных гвардейцев» под Уланом.
Лёгкая улыбка тронула его губы при воспоминании, что когда-то и он носил форму Тихоновской постоянной гвардии. Офицерскую форму, хотя это осталось далеко в прошлом. Это не было главным для него даже тогда. Аристид с самого начала рассматривал военную службу как способ получить республиканское гражданство, и не более того. Он не планировал всю жизнь оставаться военным. Жизнь, правда, повернулась так, что от прежних его планов не осталось и следа. Но об этом вспоминать уже не хотелось. Военной карьеры он делать не планировал, а с университетской не заладилось – и что с того? Он нашёл себе новое место в жизни. Видит бог, он не был ни мятежником, ни диссидентом тогда; нет, конечно – грешил вольнодумством, и болтал, бывало, разное... но кто не грешил и не болтал? Только в его случае из мухи был раздут слон, да ещё какой – напрочь растоптавший карьеру и всю прежнюю жизнь.
Когда-то он мечтал отомстить. Расквитаться со всеми былыми обидчиками, с теми, по чьей вине сделал первые шаги за грань закона. Но прошли годы, и он оставил эту идею. Кто знает, не к лучшему ли оказалась эта перемена в его жизни? Не случись этого скандала и позорного изгнания из университета... что тогда? Он дописал бы тогда докторскую и защитил её, преподавал студентам, писал нуднейшие статьи о периоде становления Тихоновского Союза, готовил монографию, не интересную никому, кроме горстки специалистов... чего ради? занятия наукой опротивели ему задолго до окончания университета. Мальчишкой он мечтал о власти, о карьере политика. Не худшие мечты для юного дворянина, пусть не имеющего за душой ничего, кроме бесполезного родительского титула. Став старше, отучившись в пехотном училище и отслужив три года Ванькой-взводным в Тихоновской постоянной гвардии, он перестал думать об этом. До тех пор, пока его судьба не совершила тот поворот. Что ж... политикой можно заниматься и в подполье. Возможно, это лучшее место, где ею стоит заниматься. Наивные юношеские мечты воскресли в новом облике, когда он, наконец, разучился мечтать.
Ховер накренился на повороте, и доктор Цигуаль крепче ухватился за подлокотник своего узкого кресла, втиснутого в боевое отделение машины левее и чуть позади командирского. Строго говоря, докторскую степень по истории получить он так и не успел, но прозвище привязалось намертво... да и чорт с ним. Бывший командир пехотного взвода, бывший университетский преподаватель, историк... революционер. Аристид не любил этого слова, он хорошо понимал, что потуги на революцию чаще всего выливаются в банальный мятеж, из тех, что, по классику, «не может кончиться удачей». И то, что они творили сейчас и здесь, может не стать исключением. И поддержка со стороны дома Ляо тут ни при чём. Канцлеру Даошеню не нужны социальные перемены. Словесная шелуха его речей о свободе и справедливости прячет вполне прагматичные астрополитические интересы – отвоевание миров, дважды утрачивавшихся Конфедерацией в прошлом столетии. Конечно, замена республиканской политической системы на капелланскую повлечёт за собою известные социальные сдвиги. Возможно, эти сдвиги пойдут на пользу известной, и даже значительной части населения. На Сиане должны понимать, что удержание планет невозможно без завоевания сердец и умов их жителей; да они и демонстрировали это в прошлом веке, в годы Синь-Шэнь. Как историк, доктор Аристид Цигуань хорошо разбирался в событиях того периода. Как политик и стратег, он прикидывал способы повторить те успехи на здешней почве. И избежать неудач, разумеется, а это будет куда как сложнее.
Тихоновское подполье не составляло единой организации. По сути, это был довольно шаткий альянс нескольких движений и групп, от романтически-идеалистических до полу-уголовных. Не было и единой идеологии, тут спектр тоже получался весьма широк. В сущности, только влияние дома Ляо, агентов его секретных служб, удерживало эту свору от того, чтобы вцепиться друг другу в глотки. К вящей радости спецслужб республиканских, знающих принцип divide et impero не хуже прочих. Падение ГИГ-сети оборвало связь Тихонова и с Конфедерацией тоже. Поднимая восстание, лидеры подполья действовали на свой страх и риск, и доктор Цигуань был одним из тех, кто способствовал принятию этого решения. Вмешательство Бэннсона, его поставки оружия пришлись очень кстати. Соединив купленное у него с тем, что было получено от капелланцев, подполье собрало внушающий уважение арсенал... Арсенал – не армию. Её только предстояло создать в боях; сейчас доктор Цигуань отмечал, что они успешно движутся к решению этой задачи. Аристид не требовал звать его генералом Цигуанем, но сейчас под его началом была практически полноценная дивизия, восемь пехотных полков, отдельные батальоны и роты бронетехники, артиллерия, даже кое-какая атмосферная авиация.
Всей этой силой он ударил по Караганде. Успешно решая двойную задачу: не только разгромить лояльные Республике части, но и сплотить ряды повстанческой армии. Иначе говоря, руками противника погубить тех, кто не подчиняется его, доктора и генерала Цигуаня, приказам. Вобрать оставшихся без лидеров солдат в ряды его собственного «Дадаохуэй», «Общества больших мечей», и привести рождённую в боях армию к победе. Пока тактической, здесь, на Перешейке.
Новости с севера пока его не беспокоили. Да, Бэннсон вышел из тени и подгрёб под себя «Эрсверкс», заключил союз с губернатором Витуччи и недобитыми IV гастатами. И лишняя сила в лице «Стальных волков» вмешалась в войну. Вот уж кому тут явно не место. Но эту проблему можно будет решить в ближайшей перспективе. Отдавая дань боевому потенциалу волчьих мехов, танков и АКИ, доктор Цигуань трезво и невысоко оценивал их способность удерживать враждебную территорию. Их контроль над Новой Москвой держится только на силе оружия, и, перебрасывая войска оттуда под Тихоград, звёздный полковник Радик сама роет себе яму. Осталось столкнуть её туда – и тем самым убрать «Стальных волков» с игрового поля. Для этого, возможно, придётся заключать тактический альянс с республиканцами, но в чём здесь проблема? Уж точно, не в принятии нужного решения. Скорее, в путях его реализации.
«Дадаохуэй» имеет свои ячейки в Уфе, в том числе в непосредственной близости от Новой Москвы, среди крестьян Туквильской долины. «Стальные волки» считают, что завладели Туквилой, но даже внутри городской черты их контроль очень условен. Проблемой можно считать отсутствие у туквильцев оружия, да и серьёзной боевой организации тоже. Решать эту проблему сейчас нет времени, а чтобы обойти – и нужны республиканцы. Возможно, стоит заручиться помощью «Лаоху-тонг», который силён, как раз, в Уфе, где держит под контролем не только профсоюзы воркутинских шахтёров и нефтяников, но и подпольные рабочие организации. И сам по себе может стать как ценным союзником, так и опасным соперником «Дадао» и Цигуаня в борьбе за Тихонов. Хитрый старый хрен Мао себе на уме... поможет он или нет? Во всяком случае, попытаться стоит.
Ховер остановился, мягко сел, приспустив воздушную подушку. Доктор Цигуань неторопливо выбрался наружу, слез на землю и направился к укутанному в маскировочные сети штабному «преториану». Неожиданно люк КШМ распахнулся, и навстречу Аристиду кинулся молодой боец.
– Товарищ командующий! Товарищ ко...
– Тише. – Аристид мягко поднял руку, останавливая паренька. – Произошло что-то важное?
– Товарищ коман... – солдат взволнованно перевёл дух. – Республиканцы атаковали Улан!
Улан, центральный район Пскова
Тихонов, Префектура IV
Республика Сферы
Сэр Валентин Осеев нажал гашетку, обрушивая залп обеих автоматических пушек LB 10-X «тип KOV» своего «феникс-хока IIC» на показавшийся в конце улицы мех, 50-тонную «сариссу». Кластерные снаряды осыпали её градом обеднённого урана, но кучность их попадания на такой дистанции оставляла желать лучшего, и это позволило мятежнику уцелеть. Увидев, кто ему противостоит, ляоистский мехвоин сразу отшатнулся назад, уводя свою побитую машину за угол. Он трезво оценивал соотношение сил: примитивной поделке регуланского военпрома не устоять против 80-тонного клановского штурмовика, управляемого рыцарем Сферы. Пусть испятнанная грязью джунглей центрального Пскова и гарью начавшегося боя, его чёрно-серебряная с красной окантовкой парадная раскраска оставалась хорошо узнаваемой.
Бросив взгляд на тактическую карту, Осеев прикидывает путь отхода мятежника и поднимает свою машину в воздух. Перелетает через дома и приземляется на соседнюю улицу, где его уже ждут. «Что ж – неплохо придумали, молодцы». Два «бастера» МОД-Б с автоматическими пушками LB 10-X открывают по нему огонь, опять показавшаяся из-за угла «сарисса» палит бинарным лазером. «Я не та дичь, которая вам по зубам». Стоящая на «феникс-хоке» система слежения и наведения «ди-трак сьют 4» не оптимизирована для одновременного огня по нескольким целям, как, например, «фалькон-15-уотчер» у «ламентов», но хорошие навыки и природный талант рыцаря компенсируют это неудобство. Одна из пушек и обе «стрик»-РМД-4 бьют по ближайшему «бастеру», вторая пушка и дальнобойные средние лазеры в руках поражают тот, что дальше. Тонкошкурые индастриалмехи, грузчики по своему первому и главному назначению, они ухитряются выдержать первый удар, и сэр Валентин снова прыгает и сосредоточивает огонь на «сариссе». Та падает наземь, получив не меньше пары-тройки попаданий кластерных поражающих элементов по голове. Осеев намеренно целился по верхней части силуэта меха. Это сложно для большинства мехвоинов, особенно когда стреляешь в прыжке. Для большинства, но не для него.
Веер обеднённо-урановых «градин» рассыпается по спине «феникс-хока» – «бастеры» продолжают бой. Они и не думают бежать, что это, интересно – самоубийственный фанатизм или понимание, что не им, тихоходным, состязаться в скорости с «феникс-хоком IIC»? и что уйти им рыцарь не даст. Потому что ушедшие обязательно вернутся.
Сжатая пружина распрямляется – боевая группа «УЛАН» наносит удар. Сэр Валентин собрал её из ошмётков разбитых и разбежавшихся тихоновских частей, сплотил вокруг себя и теперь ведёт в бой. Два лэнса мехов, средних и лёгких, единственный тяжёлый «галлант» и его «феникс-хок IIC» во главе. Неполный танковый взвод: колёсный «демон», гусеничный «джоуст» и отбитый у ляоистов ховертанк «регулятор II» капелланского производства. Отнюдь не единственный капелланский танк, что у них был. Но сейчас большинство этих танков – на севере, брошены на помощь окружённой в Караганде группировке. Оборона города возложена на скверно обученную пехоту при нескольких десятках противотанковых орудий и вооружённых индастриалмехов, ещё горстку милицейских и охранных мехов, «квазитов» и «сарисс», и чуть меньшую горстку танков из тех, чей ремонт не был завершён к моменту отбытия большинства мятежных войск на север. Против этого, кроме смешанной роты мехов и танков, у Осеева – четыре пехотных роты на бронетранспортёрах и одинокий вертолёт «донар». Какая ни есть, а всё поддержка с воздуха.
Искалеченные попаданиями «бастеры» падают, и мех Осеева перешагивает через один из них.
– Майор Ваананен, – запрашивает он на командирской частоте свою помощницу, бывшего командира отдельного танкового батальона постоянной гвардии.
– Отряд у восточного моста ещё держится. София докладывает, что десяток-дюжина мехов и танков группируется в квадрате «джей-восемь». – Капрал София Контальдо была командиром экипажа «донара».
– «Роджер», – коротко отозвался сэр Валентин. Отыскав на карте названный квадрат, он понял, что ляоистский отряд может в считанные минуты обрушиться на левый фланг группы Ваананен. – Мапанао, Оуэнс, Чжэн! – вызвал он мехвоинов своего лэнса. – Сбор в точке «ромео»!
западная окраина Тихограда
Тихонов, Префектура IV
Республика Сферы
Два «сталкинг-спайдера» и «вультур IV» сосредоточили огонь на «зевсе» Джона Госса, заставив 80-тонный штурмовой мех упасть.
– Шарлен! не лезь! – Меган Тинклэй поймала «вультур» в прицел своих ракетных установок и дала залп.
Тридцать ракет большой дальности вырвались из пусковых труб и устремились к цели. Этот комплект был оснащён боеголовками «сварм-У» – усовершенствованными – а волки, держащиеся близко друг к другу, становились для них отличными целями. Головки самонаведения класса «сварм» в случае промаха умели искать новую цель по соседству и наводиться на неё. Поэтому досталось не только «вультуру», но и одному из четвероногих. Выстрелы короткоствольных метателей частиц «неандертала» Шарлен пронзили воздух над башней другого. На дистанции в четыре с лишним сотни метров они теряли добрую половину своей убойной силы, да и стрелком Лейнстер была не выше среднего. Четвёртый мех лидирующего лэнса 1-х «Рейдеров», 70-тонный «баргест»-4Т Бернарда Фридека, держался у ног «неандертала», как пёс рядом с охотником. Он достал «вультур» дальнобойным лазером, или обоими, оставив короткий чёрный шрам на покатой красной бронеплите центральной секции торса волчицы.
Пара 50-тонных «гхостов» попыталась подсечь лэнсу Тинклэй левый фланг, а может, целенаправленно охотились за головой Меган – отчего бы волкам не знать, в каком она мехе? Полковник вдавила педали в пол, заставив свою «катапульту» отпрыгнуть. Не меняя рабочей боеукладки обеих установок РБД, выстрелила по новым врагам. Сто восемьдесят метров – уже достаточно, чтоб большая часть ГСН успела захватить цель, не одну, так вторую.
– Фридек, ко мне!
«Баргест» развернулся и бросился на «гхосты». Сократив дистанцию до трёх с половиною сотен метров, выпалил из своей усовершенствованной тяжёлой гаусс-винтовки. Разогнанное до сверхзвуковой скорости стальное ядро раздробило «гхосту» ногу, и мех, не удержав равновесия, кубарем покатился по земле. Продолжая свой бег, четвероногий мех Фридека навис над ним, мощным ударом передней лапы едва не разбил кабину. Башня на его спине повернулась, нацеливая установленные в ней лазеры, большой и средний, на «гхост» номер два. Тинклэй вновь перенесла огонь на «вультур IV», заставив того попятиться назад к воротам водоочистного завода.
– Мы сегодня герои, – мрачно сказал Чарльз Ломтев и отвинтил крышку термоса. – Будет кто? – спросил он сидящих по обе стороны Шарлен Лейнстер и Меган Тинклэй.
Сидели они на толстом бронированном пальце ноги тинклээвской «катапульты», которая раскорячилось в тени остова старой часовни. Разрушенной, к счастью, ещё в Джихад, а не в сегодняшних боях.
Меган помотала головой и взялась за собственную флягу.
– Апельсиновый сок, – прокомментировала она. – Ну, тоже – будет кто?
– Я лучше кофе, – сказала Шарлен.
Полковник хмыкнула.
– Предпочитаю после боя холодненькое.
– А я жары не боюсь. – На смуглой коже наёмницы блестели мелкие бисеринки пота. – Почему ты назвал нас героями? – спросила она Ломтева. – Кажется, мы ничего такого не сделали...
– Потому что героизм – это когда личный состав на поле боя кровью исправляет ошибки штабного планирования. – Ломтев помолчал немного и добавил. – Свои я стараюсь исправить сам.
Кофе в термосе был обжигающе горячим, и он отдёрнул чашку от губ. Чашек в комплекте было две, Шарлен досталась вторая.
«А ведь тебе не кофе сейчас надо», подумала она. Но говорить вслух не стала. Такие вещи вообще не стоит говорить вслух.
– Между прочим, – нарушил затягивающееся молчание Чарльз, – пленный волчонок рассказал много интересного о гарнизоне Новой Москвы.
– Например? – спросила Тинклэй.
– Хех. У нас нынче отношения союзнические или товарно-денежные?
– Информация за информацию?
– Естественно. – Ломтев сделал глоток и повернулся к ней. – Насколько крупное подкрепление вы ждёте и когда?
– Че-го?
– Того. – Отрезал Чарльз. – Вы с Бэннсоном не дураки, чтобы одним смешанным батальоном захватывать Тихонов.
– Да мы, в общем-то, его и не захватываем... – проговорила Меган. – Мы собираемся отжать у «Эрсверкс»...
– Их заводы, я в курсе. Только заводов этих – дюжина по всей планете. – Ломтев сделал ещё глоток. – Они, конечно, вместе взятые едва дотягивают до тихоградского, но тем не менее. «Эрсверкс» или планета – хрен, в данном случае, примерно один, и смешанного батальона на него маловато. Так что – колись.
– Ты, я вижу, в натуре... специалист по допросам.
– Ладно... вопроса у меня два. Во-первых – переброску какой численности отряда, чем и в какой срок вы можете обеспечить по планете. Отсюда в окрестности Новой Москвы. Во-вторых – есть ли у вашего подкрепления возможность высадить там десант?
– О. – Меган отложила в сторону флягу с соком.
– Ага, ты поняла. Тогда третий вопрос вдогонку... можете вы обеспечить поддержку ваших дружков-ляоистов мне против волков в Новой Москве?
– Вот этот вопрос, – медленно проговорила Тинклэй, – лучше задавать Якобу, а не мне. Но думаю, он ответит положительно. Ему понравится ход твоих мыслей.